Часто говорят, что это Адам согрешил, а не я, так почему я должен страдать и отвечать за чужой грех?

Да это позиция известная: я то не грешил, почему я должен отвечать за дела Адама. Но в действительности каждый из нас всегда, каждый день, по нескольку сотен раз делает тот же самый выбор.   Даже мы, христиане, крайне редко, если покопаться в себе, ставим себе задачу поступать только так, как говорит Церковь.   Хорошо еще, если дело касается мяса в пост, тут-то мы можем твердо стоять, а когда чуть-чуть посложнее, то начинается: «Да я и так уже очень много сделал, я уже две недели мяса не ем, а от меня тут еще что-то требуют. Ну нет, это-то уже для святых, для подвижников, а мне достаточно отказаться от мяса, от творожка». Поэтому не надо говорить, что мы святые, мы постоянно этот же первородный грех делаем.

http://www.pravmir.ru/pochemu-v-nashem- … tradaniya/

Мы все знаем, что первородный грех состоял в том, что Ева съела плод с древа познания добра и зла и дала есть Адаму. А вот в чем сущность этой истории?

Чтобы понять это, давайте разберемся, почему Бог дал человеку заповедь «от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» . Обычно говорят, что это была первая заповедь поста. Да, это так. Но почему именно от этого дерева нельзя есть? Ведь Бог не дает бессмысленных заповедей, а мы в свою очередь не лошади, которые тянут телегу, не зная, куда и зачем. Всадник и лошадь — существа принципиально разные, и лошадь не обязана знать, куда ее направляет всадник. Почему же была дана именно такая заповедь?

Может быть, Адам и Ева не должны были знать, что такое добро и зло, а вот когда они съели с этого дерева, то тогда появилось добро и зло?

Отцы Церкви однозначно такую версию отметают. Свт. Иоанн Златоуст, например, напоминает, что сатана совершил свое отпадение от Бога задолго до появления Адама. Зло уже было в мире, и человек об этом знал, и когда он встречался с сатаной, то он знал, с кем разговаривает.

Причину данного запрета можно понять, если   задуматься над смыслом слова «познание». Заповедь «не есть с древа познания добра и зла» означала не познавать добро и зло. Казалось бы, очень странное повеление. Наоборот, человек должен знать что есть добро и что – зло, чтобы делать первое и не делать второе. Но в Ветхом Завете под познанием подразумевалось не знание в обычном смысле слова, а как бы «обладание». Когда мы говорим «знать», то подразумеваем какое-то отстраненное от жизни знание, просто информацию. Например, человек нам может излить свою душу, рассказать как ему плохо, а мы выслушали и спокойно так говорим: «Спасибо, я принял это к сведению». А про себя думаем: «Ну, это твоя проблема и меня она не касается». Для ветхозаветного же человека, как и для античного, а также и для христианина знание — это обладание истиной, единение с ней. Если человек познал истину, то он как бы стал единосущен с ней. Отсюда мы можем понять смысл первой заповеди, данной человеку: он должен помнить, что он не творец мира, а творение. Мир был сотворен для человека и дан ему весь целиком, что символически выражено в фразе «от всякого дерева в саду ты будешь есть». Ему было дано в распоряжение все, кроме нравственного критерия. Адам и Ева должны были понимать, что критерии нравственности, критерии добра и зла не в них, а в Боге. Тем самым указывается, что именно добро и зло являются самыми важными понятиями для человека: он всё может делать по своему усмотрению, кроме того, что относится к области нравственности. Вот что это означает. И когда наши прародители съели этот плод, нарушили данный им запрет, то они как бы сказали: «Извини, но мы не согласны. Мы есть критерий добра и зла. Добром является не то, что говорит нам Бог, а то, что мы сами выбираем».

Иначе говоря, Адама и Еву поставили перед выбором, сообщив перед этим, каким критерием пользоваться при этом, и они сказали: «А мы вот лучше знаем. Да,   Бог говорил «не ешь», а мы подумали и решили, что это неправильно. Мы сами выбираем, что нам надо». Такова позиция всего человечества после грехопадения. Если мы посмотрим, как идут современные споры по каким бы то ни было проблемам: политическим, нравственным, любым иным, почитаешь газеты, посмотришь телевизор или просто поговоришь с людьми далекими от Церкви, то видишь, что человек всегда основывается на своих собственных представлениях. Можно взять любую ситуацию, например, разводиться или не разводиться? Человек начинает думать: «С одной стороны, жена мне надоела, и я уже видеть ее не могу, а с другой стороны, детей жалко, поэтому, может быть, лучше не разводиться. Ну а что дети? Дети уже взрослые, они поймут». Человек начинает разбираться сам, исходя из своих собственных представлений. Он не пользуется каким-то объективным критерием, все его представления субъективны. И все люди после Адама стали во всех вопросах основываться на своих собственных представлениях.

Но далее возникает ситуация тоже не совсем понятная. Ну съели Адам и Ева плод с древа познания добра и зла, но выгонять то из рая зачем?   

Да, действительно непонятно. Например, говорю я своим детям: «Конфеты не берите», а они не послушались и съели. Что же я? Скажу им: «Вон! Что бы ноги вашей в моем доме не было!»? Так мы должны поступать? Это настоящая православная позиция? Почему же тогда нам велено прощать, причем бессчетно раз? А Бог не простил. Это ж надо, нам говорит — прощайте, а Сам не простил. Чуть что — сразу выгнал.

Чтобы понять этот вопрос, надо осознать, каковы были последствия грехопадения для человеческой природы. Человек, ослушавшись Бога, сделал шаг от Него. Бог есть жизнь, следовательно, человек, сделав шаг от жизни, тем самым сделал шаг в сторону смерти.   Фактически, ослушание Бога есть акт самоубийства.   Именно поэтому человеку было сказано «ты умрешь, если съешь плод с древа». Поэтому же «с грехом смерть вошла в мир». Есть ли место для смерти в раю, в Царствии Божием? Безусловно, нет. Поэтому изгнание не было в буквальном смысле изгнанием, хотя в Библии и прямо написано: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни». Но, конечно, это надо понимать образно, аллегорически. Человек стал смертным, его сущность стала иной по сравнению с природой Царствия Небесного, поэтому человек просто не мог оставаться в раю. Это было бы нарушением гармонии Царствия Божия. Нарушение заповеди привело к изменению существа человека. Когда мы прощаем ребенка или даже убийцу, то мы можем простить потому, что их грехи не изменили их природы. То, что произошло с Адамом, более похоже на сказку о том, как Иванушка не послушался сестрицу Аленушку, выпил водицы и стал козленочком. И после этого Иванушке уже не было места среди людей. Вот тебе хлев и живи в нем. Природа человека изменилась, и место его обитания должно быть другим. Именно поэтому и мир изменился. Изменился человек, и место обитания его изменилось вместе с ним, потому что мир был создан для человека, под человека. Рай, конечно же, не изменился, но мир тварный изменился. Вот интерпретация догмата о грехопадении.   И в этом случае становится понятно, почему Бог не может прекратить в мире зло и страдания. Первородный грех стал возможен потому, что человек был и остается свободным.

Но что же получается, Бог изгнал человека из рая и ничего не делает для того, чтобы вернуть его обратно? Может быть, уже настало время простить человечество за первородный грех? Но здесь получается парадоксальная ситуация. С одной стороны, Бог не может вернуть человека в рай, потому что для этого необходимо полное исправление человека, человек должен стать фактически святым, как Адам до грехопадения. Но люди продолжают грешить и исправляться не собираются. А Бог насильно сделать человека безгрешным не может, потому что тогда Он сделал бы человека несвободным существом, и человек перестал бы быть человеком. Но, с другой стороны, Бог не может и мириться со столь бедственным положением человека и хочет его спасения. И тогда Он Сам становится человеком, умирает и воскресает, побеждает смерть. Христос Сам становится безгрешным Адамом и говорит нам, что наше спасение возможно, что Он простил нас, Сам искупил наши грехи, а от нас требуется только одно – поверить во Христа, что Он действительно Сын Божий, пострадавший и воскресший за нас. То есть Бог решил неразрешимую для нас задачу: не нарушив нашу свободу, вновь открыл для нас врата рая. Поэтому говорить, что Бог ничего не делает для того, чтобы избавить нас от зла и страданий, это значит ничего не понимать в христианстве.

Как быть с тем, что Бог, творя человека, заведомо знал о том, что тот Его ослушается и вынужден будет покинуть рай?

Весь замысел Бога о мире возможен только в условиях того, что у человека есть свобода и возможность эту свободу реализовать, то есть имеется выбор. Согласно блаженному Августину, Бог сотворил человека, который мог грешить и мог не грешить, и человек должен был достигнуть совершенства — такого своего состояния, когда он уже не мог бы грешить, то есть стал бы фактически вторым Богом. Но человек отказался от этого пути, он мог согрешить — и согрешил.

То есть иными словами, если бы Бог лишил человека выбора, оградил его от искушения — запретного плода, то человек не смог бы реализовать то свое качество, которое отличает нас от животных, – свободу?   

Да, человек является образом Божиим, свободным существом, и любое насилие над человеком является его убийством, превращением человека в животное, в машину.

Но остается еще один вопрос. Мы говорили пока только о зле, но не о страдании. Что такое страдание? Это всегда некоторое состояние неправильности. Если у человека что-то заболевает, то человек понимает, что надо это лечить. Боль душевная или физическая есть сигнал о необходимости лечения. Нарушение заповеди послушания Богу в раю, отказ от Бога, стал отказом от жизни и шагом в сторону смерти. Поэтому закономерно появились и страдания. Любой человек понимает, что болезнь и сопровождающие ее боли есть симптом смерти – если не лечиться, то болезнь окончится летальным исходом. Почему сказано было, что мужчина будет зарабатывать хлеб в поте лица своего, а жена будет рожать в муках? Не надо понимать это как жестокое наказание за непослушание. У нормального порядочного атеиста, не знающего догматики, просто волосы дыбом встают. Мне неоднократно приходилось слышать, как атеисты говорят: «И вы этого Бога любите? Который за малейшее непослушание осуждает на мучения и смерть? Вы хотите жить с Ним в раю?!» А решается проблема очень просто. Это не наказание, а, скорее, констатация факта, потому что человек сам избрал этот путь, он сам отошел от жизни, поэтому и сам покинул рай. А Бог, как врач, констатирует этот факт.

Представим себе ситуацию:   два друга сидят в ресторане: один водочку заказал, шашлычок, а другой – манную кашу.

– Ты что так? – спрашивает первый.

– Да знаешь, врач не разрешает, — отвечает второй.

– Мой врач тоже мне не разрешал. Но я вот ему тысячу долларов дал, он и разрешил.   

Этот абсурдный диалог показывает, что врач существует не для того, чтобы разрешить или запретить пить водку больному человеку, а для того, чтобы поставить правильный диагноз и вылечить, а для этого сам больной должен ограничить себя в некоторых продуктах. Так и Бог констатирует состояние человека: «Извини, но ты смертельно болен, и твоя жизнь будет полна страданий». Это не наказание, это констатация факта.

Страдание в мире и от прачеловека и от каждого из нас, ведь мы совершаем грех каждую минуту и каждую секунду, и живем в смерти и в страдании. Но если мы верим во Христа, то мы понимаем, что это путь, ведущий к истинной жизни, потому что Спаситель сказал, что «Я есть путь и истина и жизнь». И когда мы выбираем этот путь, ведущий к жизни, то тогда мы обретаем то самое первозданное состояние.

Как тогда можно объяснить, что более праведные люди зачастую живут в страданиях, тогда как злодеи и грешники блаженствуют?   

Христос нам сказал, что путь в Царствие Небесное — это узкий путь, то есть уже сам по себе этот путь подразумевает некоторые страдания. Почему же такой сложный путь, почему надо входить узкими вратами? Дело в том, что страдание — это необходимый спутник любого труда. Томас Эдисон как-то сказал, что гений — это 1% таланта и 99% пота. Если мы хотим чего-то добиться, то мы должны прилагать усилия, и поэтому сказано, что Царство Небесное силою берется.   Но надо также понимать, что есть страдание во имя добра, во имя любви к Богу и к ближнему, а есть бессмысленное страдание. Если я палец себе дверью прищемлю специально, то ни к Богу, ни к раю я ближе не стану.

Вообще же страдание — это мерило того, правильно ли мы живем. Если у нас нет страданий, то мы должны задуматься: что-то, наверное, не так. А когда есть страдания, то мы понимаем, что мы на правильном пути. Именно поэтому мы часто слышим, что Бог посылает испытания действительно тем, кто любит Его, хотя по нашей слабости мы, естественно, не хотим этого.

Приведу такое сравнение: есть два спортсмена, один талантливый, другой не очень. Что скажет тренер более талантливому спортсмену? Естественно, заставит тренироваться по нескольку раз в день, будет постоянно к нему придираться, требовать лучших результатов. А другому может сказать: часок попрыгай, побегай, поплавай   и можешь идти домой. Первому он дает страдание, и тот мог бы обидеться, но он понимает, что это сейчас ему тяжело, а потом он олимпийским чемпионом станет. А второй в лучшем случае здоровье поправит. Человеку сначала приходится себя заставлять, а потом вдруг от того же самого начинает получать удовольствие. Но это только в том случае, если ты идешь в правильном направлении.

Сложно все же для человеческой психики принять, что больше страданий попускается Богом для любящих Его.

Важно понять, что Бог для нашего спасения и блага использует наши же ошибки. Бог не творит зло, чтобы использовать его как некоторый инструмент во спасение. Такое понимание было бы разновидностью манихейства. Но Бог использует наши же собственные ошибки для нашей же пользы. Именно в этом плане можно говорить, что страдание есть путь к спасению. Бог не столь бессердечен. Он Сам стал человеком и Сам пострадал, не только телесно, но и душевно, ведь его предали и ученики, и весь богоизбранный народ. Он испытал все страдания, которые только можно представить себе, — и телесные и душевные. Поэтому Бог — не отстраненное существо, равнодушно смотрящее, как Его тварь страдает.

Часто в классической русской литературе можно прочитать, что страдание облагораживает человека, а человек, который живет без страданий, в неге и роскоши, портится. Как сказал апостол Павел «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать».   И что поразительно, современный писатель Варлам Шаламов, который 25 лет провел в колымских лагерях, фактически повторил слова апостола Павла. Он вывел из лагерей опыт, что в нечеловеческих условиях хорошие люди становятся лучше, а плохие хуже. Чем больше в лагерях греха, тем больше в них добра человеческого. В этом смысле страдания облагораживают человека.

Есть люди, которые умеют преодолеть себя, умеют встать над своими невзгодами и победить свою собственную природу, свой собственный недуг. И мы таких людей уважаем, любим и преклоняемся перед ними.   Или люди, которые побеждают недуг других людей, испытывая к ним сострадание. Само слово «со-страдание» означает совместное страдание. Кто-то страдает, а у меня все хорошо, я здоров, но я ему сострадаю.

У великого поэта А.С. Пушкина есть такая фраза: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать». Зачем, казалось бы, это – жить, чтобы страдать? Мазохизм какой-то. Но нет. Нет страдания — нет жизни. Потому что жизнь — это борьба, совершенствование, движение вперед, а оно всегда сопровождается некоторым усилием. Путь к Царствию Небесному — это путь ввысь. Чтобы взобраться на гору, надо приложить огромные усилия, а вот чтобы упасть с горы, усилий не надо никаких. Падать всегда приятно, особенно если не знать, что тебя ждет внизу.

Недавно прочитал интервью с американским рок певцом, который критикует западную цивилизацию за то, что она создала культ бессмертия. То есть человек живет так, как будто его не ожидает смерть, человек живет для наслаждений. А чтобы наслаждения были абсолютными, надо представить, что они вечные и что никакой расплаты за них не будет. Поэтому не принято ни в литературе, ни в фильмах, особенно в Голливуде, говорить о смерти как о каком-то страдании. Не принято говорить о смерти как о метафизической страшной проблеме, о которой надо всегда думать. Наша цивилизация — это цивилизация, в которой страдания стремятся убрать.

Очень часто считается, что Бог посылает нам страдания в наказание за какие-то наши грехи. Даже апостолы так думали и в парадоксальной форме задали Христу вопрос о человеке, слепом от рождения: «…кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Как мог согрешить тот, кто еще не родился? «Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии». Так что страдания имеют некую иную причину, а не есть просто наказание за грех. В Библии есть книга, которая полностью посвящена проблеме страданий. Это книга Иова. Праведный Иов, как мы помним, не соглашается с тем, что он страдает за какой-то свой грех. Но друзья ему постоянно говорят: «Ты страдаешь, значит ты согрешил». Иов же говорит: «Пусть Бог мне ответит, за что я страдаю. Я чист перед Богом». И Бог ему открывается и говорит: «Перепояшься как муж», — то есть приготовься к поединку, если ты считаешь себя равным Мне. И дальше Иову в этом поединке Бог задает несколько вопросов, суть которых сводится к одному: «Ты говоришь, что в мире многое плохо. Но ты можешь создать хотя бы такой же мир? Не лучше, хотя бы такой же?» — «Нет», — отвечает Иов. — «Но если нет, то о чем ты тогда говоришь?» Есть такая фраза: критиковать легко, сделай лучше. Мы все видим сучок в чужом глазу, не замечая бревна в своем. Так и здесь, если Иов говорит, что мир плох, то, значит, он знает, как сделать его лучше, а если не знает и тем более не может, то должен жить в том, который создал Бог. И когда Иов понимает и соглашается, принимает мир таким, каков он есть, то есть понимает, что критерий добра и зла в мире не он, Иов, а Бог. И тогда все возвращается в прежнее состояние. Именно в этом состояло грехопадение, когда Адам сказал: «Я — критерий добра и зла». Именно в этом состояло прощение Иова, когда он сказал: «Да, не я, Иов, критерий, а Бог». Поэтому зло и страдание в мире есть необходимое следствие настоящего мира, испорченного первородным грехом. И мы должны принимать мир таким, каков он есть, благодаря Бога за всё, что Он сотворил и сделал для нашего спасения.

Лега Виктор Петрович
http://www.legavp.ru/

На веч.:  Быт. II, 20 - III, 20. Притч. III, 19-34

20И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.
21И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию.
22И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.
23И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего].
24Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть.
25И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились.
Глава 3.

1Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?
2И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, 3только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
4И сказал змей жене: нет, не умрете, 5но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
6И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.
7И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.
8И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
9И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты?
10Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.
11И сказал [Бог]: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?
12Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.
13И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.
14И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; 15и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту*.
16Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.
17Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; 18терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; 19в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
20И нарек Адам имя жене своей: Ева**, ибо она стала матерью всех живущих.

А.П.Лопухин. Толковая Библия. Бытие

20. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.

"И нарек человек имена всем скотам..." Так как это наречение не было случайным, а основывалось на знакомстве с природой нарекаемых существ и по большей части заключало в своей основе указание на более характерное свойство будущего носителя того или другого имени, то оно свидетельствует о сравнительно высоком состоянии умственного развития первого человека. Кроме того, по толкованию святого Иоанна Златоуста, наречение Адамом животных указывало на его господство над ними (Пс. 8:6-7: "у людей есть обычай полагать знак своей власти в том, что они, купив себе рабов, переменяют им имена; так и Бог заставляет Адама, как владыку, дать имена всем бессловесным” (Иоанн Златоуст).

"но для человека не нашлось помощника..." В этих словах звучит как бы тихая грусть первого человека, возбужденная сознанием своего полного одиночества на земле, и слышится явное и сильное желание его к восполнению недостающего, что милосердый Господь и не замедлил вскоре же осуществить.

21. Сотворение первой женщины.

21. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию.

"крепкий сон..," Что сон, наведенный Богом на Адама (по-еврейски — тардема), не был обыкновенным и естественным, а вдохновенным и экстатическим (έκστασις — LXX), об этом говорит как контекст речи, так и библейское употребление этого слова (Быт. 15:12; 1 Цар. 26:12; Ис. 29:10).

22. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.

"И создал Господь Бог из ребра... жену..." Эта библейская деталь многим кажется соблазнительной и на основании ее одни весь данный рассказ о творении первой жены считают мифом (рационалисты), другие толкуют его аллегорически (некоторые даже из отцов и учителей Церкви). Но самый характер данного библейского повествования, отмечающий с такою тщательностью все его детали, исключает здесь возможность аллегории. Что же касается ссылки на якобы очевидную невероятность и неестественность данного процесса, то там, где идет дело не об обычном явлении, а чудесном, сверхъестественном событии, она, по меньшей мере, неуместна. Начало человечества было экстраординарной эпохой. Духовный смысл этого повествования раскрывается в нескольких местах Священного Писания (Тим. 2:11-13; Еф. 5:25-26), а именно, факт единства природы мужа и жены, а через то и всего человечества, основание их обоюдного влечения и характер их должного взаимоотношения.

23. Установление брака.

23. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей, она будет называться женою, ибо взята от мужа (своего).

"И сказал человек..." По мнению всех лучших толковников, Адам, находясь в глубоком таинственном сне, во время которого Бог вынул у него ребро для создания ему жены, не терял своего сознания, почему и мог сказать эти слова.

"вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей...” Это обычное библейское изречение, выражающее идею тесного физического родства, быть может, ведущее свое начало именно от этого первобытного факта (Быт. 29:14; Суд. 9:2; 2 Цар.5: 1;1 Пар. 11:1 и др.).

"будет называться женой, ибо взята от мужа..." Еврейское слово “жена” (ишша) произведено от слова “муж” (иш) и этим самым навсегда запечатлело в себе ясный намек на историю ее происхождения.

24. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть.

"Потому оставит человек отца своего и мать свою…" Слова эти следует приписывать самому Богу, освятившему таинство брачного союза и давшему его основоположение на будущее время. Заключенная в этих словах мысль, с одной стороны, удостоверяет богоучрежденность брака, с другой — провозглашает два основных его закона — единство и нерасторжимость, как толкует и само Священное Писание (Мф. 19:4-5; Мал. 2:14-15; 1 Кор. 6:16; Еф. 5:31 и др.).

"и прилепится к Жене своей; и будут (два) одна плоть..." Слово “прилепится” по еврейски выражено глаголом дабак, означающим поглощаться, ассимилироваться, уподобляться (Втор. 10:20; 3 Цар. 11:2), и, следовательно, указывает не столько на физическую связь между супругами, сколько на духовное объединение их интересов, настолько тесное, что они должны представлять собой уже не две особых, а как бы одну общую личность. Этот тесный духовно-нравственный союз супругов, как в Священном Писании, так и у отцов Церкви служит образом союза Христа с Церковью (Еф. 5:30-31; Иоанн Златоуст, Августин и др.).

25. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились.

"И были оба наги... и не стыдились..." До грехопадения первые люди не имели нужды в одежде и не были знакомы с ощущением стыда, который есть уже плод греха (Быт. 3:7; Рим. 6:21).

Все духовные и физические силы первых людей находились в такой чудной гармонии и были так уравновешены, что естественный вид телесной наготы не пробуждал в них никаких нечистых мыслей и грязных пожеланий; а их физическая природа была настолько вынослива и крепка, что не нуждалась ни в каких средствах защиты от атмосферических влияний.

Глава 3.

1. Змий искуситель.

1. Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?

"Змей...” Природа этого змия довольно загадочна: по некоторым своим признакам, напр., по самому своему имени, по принадлежности к животному виду, по отличающей его хитрости (Мф. 10:16) и по наложенному на него наказанию — ползания по земле (14 стих этой главы) — он, несомненно, представляется в Библии обыкновенным, естественным змием, но целый ряд других признаков, как-то: дар речи, осведомленность в существовании заповеди, необыкновенная хитрость и коварство, а также утверждение необычайной для естественного змия продолжительности его существования (14) — все это говорит нам о каком-то высшем сознательно разумном существе. Посему, правильным пониманием этого змия будет то, которое объединит все эти вышеуказанные черты, как, напр., это и делает святой Иоанн Златоуст, говоря; “следуя Писанию, надобно рассуждать так. что слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману завистью (Прем. 2:24), а этим животным (т.е. обыкновенным змием) воспользовался как удобным орудием” (Иоанн Златоуст).

Присутствие в этом змие диавола-искусителя согласно утверждается и многими другими местами Священного Писания, в которых диавол называется “человекоубийца от начала” (Ин. 8:44), первовиновником на земле зла (1 Ин. 3:8; Прем. 2:24) и даже прямо “древним змием” (Откр. 12:9-10).

"И сказал змей жене..." Коварный змий обращается к жене, как слабейшему сосуду (1 Тим. 2:14; 1 Пет. 3:7), в справедливом расчете легче через нее достигнуть цели; к тому же жена, вероятно, не сама лично слышала заповедь от Бога, а получила ее уже от мужа и потому знала ее менее устойчиво и твердо.

"не ешьте ни от какого дерева..." Соблазнитель намеренно преувеличивает тяжесть заповеди, чтобы тем самым сбить жену с толку и поселить в ней нерасположение как к самой заповеди, так и к ее Основоположнику.

2. И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, 3. только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.

В ответе Евы обращает на себя внимание недостаточно точная формулировка ею божественной заповеди (ср. 2:16), именно, прибавка к ней слов: “и не прикасайтесь к ним..." В этом многие комментаторы усматривают как бы упрек Богу со стороны Евы за излишнюю суровость и трудность Его заповеди и глухое недовольство этим.

"чтобы вам не умереть..." Случайный и внешний мотив для соблюдения заповеди (2:17) Ева поставляет здесь главным и даже единственным. “Из сего догадываться можно, — справедливо замечает и Филарет, — что мысль о строгости заповеди и о страхе смерти уже начинала затмевать в ней чистое чувствование любви и благоговения к Богу-Законодателю.”

4. И сказал змей жене: нет, не умрете,

"нет, не умрете..." Справедливо усматривая из ответа Евы, что в послушании Богу она сдерживается не столько внутренними и нравственными мотивами, чем чисто внешним чувством страха перед смертью, диавол говорит уже чистую ложь: “нет, не умрете,” т.е. ваши опасения лишиться жизни, основанные на божественной угрозе, совершенно неосновательны и напрасны.

5. но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.

"но знает Бог..." Видя, что Ева ничего не возражает ему на новую, очевидную ложь (отрицание смерти), диавол употребляет грубую клевету на Бога, рисуя Его завистливым и хитрым тираном первых людей, грубо эксплуатирующим их наивную доверчивость, служащую основанием Его господства над ними.

"откроются глаза ваши...” Отверзение очей — обычный библейский образ, служащий обозначением раскрытия способности умственного понимания и нравственной чуткости (Быт. 21:19; 4 Цар.6:17-20; Деян. 26:18).

"вы будете, как боги..." В еврейском тексте последнее слово выражено термином — Элогим Elohim, которое служит одним из употребительных названий Бога. Но так как, по филологическому своему составу, это множественная форма и значит собственно “силы,” “власти,” “начальство,” то LXX и перевели ее дословно, т.е. множественным числом “боги.” Однако правильнее было бы удержать обычное библейское употребление, т.е. перевести словом “Бог;” ибо, во-первых, первые люди еще не знали других богов, кроме единого истинного Бога, а во-вторых, только при таком переводе и выдерживается то противоположение между Богом и людьми, которое дано в тексте (знал “Бог,” что вы будете, как боги). Намек на это дерзновенное стремление сравняться с Богом в познании дают нам и некоторые другие места Священного Писания (Ис. 14:13-14, ).

"добро и зло..." — здесь так же, как и раньше (2:9), берутся в смысле универсального познания, как бы крайнего его полюса.

6. Грехопадение прародителей.

6. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

"И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает познание...” Когда диаволу удалось не только уничтожить в Еве страх смерти, но и пробудить в ней честолюбивые помыслы широкого познания и высокого могущества (как боги), то в душе ее, строго говоря, уже совершился процесс мысленного падения; оставалось только, чтобы это греховное настроение обнаружилось вовне, выразилось в преступном деянии. Тут на помощь искусителю пришло непосредственное впечатление от самого запрещенного древа, раздражающе повлиявшее на все ее чувства. В этом последнем, так картинно и глубоко-психологично изображенном в Библии, акте грехопадения Евы основательно находят все те три главных типа греха, которые Апостол Иоанн (1 Ин 2:16) различает, как похоть плоти (хорошо для пищи), похоть очес (приятно для глаз) и гордость житейская (вожделенно, потому что дает знание).

"и ела, и дала также мужу своему..." Прельщенная соблазнительной речью диавола и окончательно отуманенная чувственным раздражением от древа, Ева срывает запрещенный плод и вкушает от него (2 Кор. 11:3). Павши сама, она спешит приобщить к своему поступку и мужа, делая это, по мнению большинства толковников, без особенного злого умысла, так как яд греха еще не успел проникнуть в ее душу и отравить спокойствие совести.

"и он ел..." Если Еву в падении, до некоторой степени, извиняла ее сравнительная природная слабость, преувеличенно-формальное и чисто внешнее представление о заповеди, наконец, непосредственно-чувственное впечатление от древа, то Адам, получивший от самого Бога грозную заповедь и на самом себе испытавший столько проявлений божественной любви, не имел никаких смягчающих его вину обстоятельств, так что его грех есть чисто духовное преступление и тяжелее греха Евы (Рим. 5:12,14; 1 Кор. 15: 21-22; 1 Тим. 6:14).

7. Обличение их Богом.

7. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

"и открылись глаза…" Таким образом, предсказание искусителя сбылось, — но вместо чувства довольства и радости падение произвело лишь ощутительную
скорбь и беспокойство.

"и узнали они, что наги...” Поскольку раньше нагота служила синонимом детской невинности и чистоты первых людей (2:25), постольку теперь мучительное ощущение ее стало победным знаком грубой чувственности и греха (Рим. 6:12-14; 7:4,8; Кол. 3:5). “Внешнее око, — по глубокомысленному выражению Оригена, — открылось после того, как закрылось духовное.”

"и сшили смоковные листья и сделали себе опоясания..." Такова, по свидетельству Библии, была первая одежда человечества; и это стоит в полном согласии как с универсальной традицией древности, так и с историей человеческой культуры.

8. И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Гоcпода Бога между деревьями рая.

"И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю..." Очевидно, здесь идет речь об одном из тех богоявлений, которыми характеризуется первобытная эпоха — время особенной близости и непосредственных сношений Бога с человеком. Что касается самого характера этого богоявления, то, судя по описанию, оно имело доступный внешним чувствам, следовательно, конкретный характер, что подтверждается также и всем последующим контекстом. В этом же, наконец, утверждают нас и аналогичные с данным, другие выражения Библии (Лев. 26:12; Втор. 23:14-15; 2 Цар. 5:24; Исх. 9:23; Иов. 37: 4-5; Пс. 39:3 и др.).

"во время прохлады дня…" или, по более близкому к еврейскому тексту переводу, — "в Веянии, в вечере дня.” Одни видят здесь указание на время богоявления — именно на вечернюю прохладу дня, другие — на образ его (Иов. 38:1), т.е. на любвеобильную готовность Господа простить падших прародителей в случае их искреннего раскаяния.

"и скрылся..." Страх больной совести падших людей, утративших свою невинность и чистоту, настолько помрачил их умственные способности, что они думали было скрыться от Всевидящего и Вездесущего (Иер. 21:14; Амос. 9:3), ища в своем наивном ослеплении убежища от Него под листьями деревьев рая.

9. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: (Адам,) где ты?

"Адам, где ты?" В этом вопросе отнюдь не обнаруживается неведение, а слышится лишь призыв божественной любви, обращенной к грешнику для его покаяния. По толкованию святого Амвросия, Бог спрашивает Адама не столько о том, в каком месте, сколько о том, в каком состоянии они находятся.

10. Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.

"голос Твой я услышал..., и убоялся... потому что я наг..." Вместо искреннего и чистосердечного раскаяния, Адам прибегает к ложным извинениям — самооправданию, чем, конечно, только усиливает тяжесть сей вины.

11. И сказал (Бог): кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?

"не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил..." Божественное милосердие неизреченно: как бы идя навстречу ложной стыдливости и греховной косности человека, Бог сам предположительно называет его вину; последнему оставалось только, подобно блудному сыну евангельской притчи, из глубины сокрушенного сердца воскликнуть: “я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим.” Но человек, по действию греха, оказался неспособным этим непосредственным покаянием восстать от своего падения.

12. Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

"жена, которую Ты мне дал...” Вместо должного раскаяния Адам позволяет себе грубое самооправдание, в котором он дерзает даже как бы укорять самого Бога за дарование ему того, что прежде он считал желанным для себя благом (2:18,20).

13. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.

"змей обольстил меня..." В ответе жены, хотя и не отрицается сам факт нарушения заповеди, но точно также слагается ответственность за него и переносится на другого. Это самооправдание падших прародителей — очень характерная черта всех упорных грешников, свидетельствующая об их нравственном огрубении. Сам факт прельщения жены змием удостоверяется в Священном Писании очень легко (2 Кор. 11:3; 1 Тим. 2: 14).

14. Проклятие змия.

14. И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей;

"И сказал Господь Бог змею... проклят ты перед всеми скотами..” Так как в лице змия-искусителя соединялись, как мы видели, два отдельных существа — злой дух и естественный змий, то все это одновременно относится к ним обоим: к змию, как видимому орудию — прямо непосредственно, к диаволу же, как его невидимому деятелю, — опосредовано и путем аналогии. В частности, проклятие естественного змия, преимущественное по сравнению со всей остальной тварью, также подвергшейся работе истления (Рим. 7:20), есть как бы справедливое возмездие за его бывшее прежде превосходство над ней (3:1).

"ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей.” По мнению большинства авторитетных толковников, ползание змия на чреве не являлось каким-либо новым чудом, а составляло природное свойство; но прежде это свойство не имело никакого особенного значения, — теперь же оно становится символом унижения и презрения (Втор. 32:24; Мих. 7:17) по чувству отвращения к его носителю. Ту же в сущности мысль заключают в себе и последующие слова текста — о снедении праха земли: они дают образное выражение той же самой идеи о пресмыкании змия, поскольку оно неизбежно ведет за собой вдыхание земной пыли и соприкосновение с различными ее нечистотами. В приложении же к диаволу эта последняя метафора указывает на унижение сатаны, уже низринутого с неба и тем самым как бы обреченного пресмыкаться по земле, питаясь здесь людскими пороками и злодеяниями, прямыми следствиями его же коварных внушений.

15. Первообетование Мессии.

15. и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.

"и вражду положу..." Данный раздел — величайшей важности. В нем заключено пророчество, проходящее через всю мировую историю, вплоть до самого конца мира, и вместе исполняющееся на каждой странице вышеупомянутой истории. Названная здесь глубокая вражда есть та внутренняя оппозиция, которая существует между добром и злом, светом и тьмою (Ин. 3:19-20; 7:7; 1 Ин. 2:15), — эта вражда находит отражение даже в сфере высших духов (Откр. 12:7-9).

“Первая в мире жена первая попала в сеть диавола, но она же своим раскаянием (имеется ввиду раскаяние всей последующей внерайской жизни) первая и потрясает его власть над собой” (Виссарион).

Многие отцы Церкви (Иустин, Ириней, Киприан, Иоанн Златоуст, Иероним и др.), основываясь на различных местах Священного Писания, относят данное указание не столько к Еве, сколько к той великой жене, которая больше всех других жен, олицетворила в себе “вражду” к царству сатаны, послужив тайне воплощения (Откр. 12:13,17; Гал. 4:4; Ис. 7:14; Лк. 2:7; Иер. 31:22). Взамен погибельной дружбы жены со змием, между ними полагается спасительная вражда. Поскольку жена первого Адама была причиной падения, постольку мать второго Адама явилась орудием спасения.

"и между сяменем твоим и семенем ее..," Под семенем змия в ближайшем, буквальном смысле разумеется потомство естественного змия, т.е. все будущие особи этого рода, с которыми потомство жены, т.е. все вообще человечество, ведет исконную и ожесточенную войну; но в дальнейшем, определенном смысле путем этой аналогии символизируется потомство змия-искусителя, т.е. чада диавола по духу, которые на языке Священного Писания именуются то “порождениями ехидны” (Мф. 3:7; 12:34; 23:33), то “плевелами на Божьей ниве” (Мф. 13:38-40), то прямо “сынами погибели, противления, диавола” (Ин. 8:44; Деян. 13:10).

Из среды этих чад диавола Священное Писание особенно выделяет одного “великого противника,” “человека беззакония и сына погибели,” т.е. антихриста (2 Фес. 2:3). В полной параллели с этим устанавливается и толкование семени жены: под ним точно также, прежде всего, разумеется все ее потомство — весь человеческий род; в дальнейшем, определяемом контекстом речи, смысле под ним разумеются благочестивые представители человечества, энергично боровшиеся с царившим на земле злом; наконец, из среды этого последнего Священное Писание дает основание выделить одного Великого Потомка, рождаемого от жены (Гал. 4:4; Быт. 17:7,19), в качестве победоносного противника антихриста, главного виновника победы над змием.

"оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.” Сам процесс и характер вышеуказанной вражды наглядно изображается в художественной картине великой борьбы двух враждующих сторон, со смертельным исходом для одной из них (поражение в голову) и сравнительно незначительным уроном для другой (ужалении в пяту). Довольно близкие аналогии этому образу встречаются и в других местах Священного Писания (Рим. 16:20 и др.). Упоминание здесь о жене, о змие и их потомстве, о поражении в голову и ужаление в пяту — все это не более как художественные образы, но образы полные глубокого смысла: в них заключена идея борьбы между царством света, правды и добра и областью тьмы, лжи и всякого зла; эта высоко драматическая борьба, начавшись с момента грехопадения наших прародителей, проходит через всю мировую историю и имеет завершиться лишь в царстве славы полным торжеством добра, когда по слову Писания, будет Бог “все во всем” (1 Кор. 15:28; ср. Ин. 12:32). Заключением этой борьбы и будет тот духовный поединок, о котором говорится здесь, когда “Он” (αϋτός — местоимение муж. рода), т.е. Великий Потомок, вступит в брань с самим змием или главным его исчадием — антихристом и поразит последнего на полову (2 Фес. 2:8-9; Откр. 20:10).

Любопытно, что традиция язычества сохранила довольно прочную память об этом важном факте и на различных художественных памятниках запечатлела даже самую картину этой борьбы. Если это божественное обетование о победе над диаволом служит живым источником утешения и радости для нас, то каким же лучом животворной надежды было оно для падших прародителей, впервые услыхавших из уст самого Бога эту радостнейшую весть? Поэтому данное обетование вполне заслуженно именуется “первоевангелием,” т.е. первой благой вестью о грядущем Избавителе от рабства диаволу.

16. Наказание прародителям.

16. Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.

"умножая умножу скорбь твою... в болезни будешь рожатъ детей..." В этих словах изрекается наказание жене, состоящее в том, что чадородие, величайший акт земной жизни человека, бывший предметом особенного божественного благословения (1:26), превращается теперь в источник скорби и страданий. Впрочем, эти муки рождения не есть что-либо намеренно посылаемое теперь Богом в наказание жене, а составляют лишь естественное законное следствие общей дряблости физической природы падшего человека, утратившей вследствие падения нормальное равновесие духовных и физических сил и подпавшей болезням и смерти.

"и к мужу твоему влечение твое..." В этих словах еще яснее выражается весь трагизм положения жены: несмотря на то, что жена при рождении будет испытывать величайшие муки, соединенные с опасностью для самой своей жизни, она не только не будет отвращаться от супружеского общения со своим мужем — этим невольным источником ее страданий, но будет еще более и еще сильнее, чем прежде, искать его.

"и он будет господствовать над тобою." Новая черта брачных отношений между мужем и женой, устанавливавшая факт полного господства первого над последней. Если и раньше жена, в качестве только помощницы мужа, ставилась в некоторую зависимость от него, то теперь, после того, как первая жена доказала неуменье пользоваться свободой, Бог определенным законом поставляет ее действие под верховный контроль мужа. Лучшей иллюстрацией этого служит вся история дохристианского мира, в особенности же древнего Востока с его униженно-рабским положением женщины. И только лишь в христианстве жене снова возвращены отнятые у ее права (Гал. 3:28; Еф. 5:25 и др.).

17. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав, не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей;

"Адаму же сказал: за то, что mы послушал голос жены твоей и ел...” Приговор над последним виновником грехопадения — Адамом — предваряется выяснением его сугубой вины, именно указанием на то, как он, вместо отрезвляющего действия на жену, сам подпал ее соблазнительному влиянию.

"проклята и земля..." Лучшее объяснение этого факта мы находим в самом же Священном Писании, именно у пророка Исаии, где читаем: “земля осквернена под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие на ней" (24:5-6). Следовательно, в этих словах дано лишь частное выражение общебиблейской мысли о тесной связи судьбы человека с жизнью всей природы (Иов. 5:7; Еккл. 1:2,3; 2:23; Рим. 8:20). По отношению к земле это божественное проклятие выразилось в оскудении ее производительной силы, что в свою очередь сильнее всего отзывается на человеке, так как обрекает его на тяжелый, упорный труд для насущного пропитания.

18. терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; 19. в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратиться в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

"терние и волчцы произрастит она тебе... в поте лица твоего будешь есть хлеб..." В этих двух стихах дается более подробное раскрытие предшествующей мысли об оскудении земного плодородия и о тяжести и непроизводительности человеческого труда. Этим божественным приговором все земное существование человека как бы превращается в сплошной трудовой подвиг и обрекается на скорби и страдания, как это гораздо яснее выражает славянский текст “в печалях снеси тую вся дни живота своего” (ср. также Иов. 5:7; 14:1; Ис. 55:2; Еккл. 1:13 и др.).

"доколе не возвратишься в землю..." Ряд божественных наказаний заканчивается определением исполнения той угрозы, которая была возвещена на случай нарушения заповеди, т.е. провозглашением смерти. Этот закон разрушения и смерти, как видно из данного текста, а также и из ряда библейских параллелей (Пс 103:29; 145:4; Иов. 34:14-15; Еккл. 12:7), касался только физической стороны природы человека, образованной из земли и возвращавшейся в свое первобытное состояние; на душу же человека, имеющую свой высочайший источник в Боге, он не распространялся (Еккл. 12:7; Притч. 14:32; Ис. 57:2; и др.). Да и по отношению к физической природе человека смерть, если ее можно считать наказанием за грехопадение, то не столько в положительном, сколько в отрицательном смысле слова, т.е. не как введение чего-либо совершенно нового и несоответствующего природе человека, а лишь как лишение, отнятие того, что составляло дар сверхъестественной благодати Божией, проводником и символом чего служило древо жизни, уничтожавшее действие физического разрушения в человеческом организме.

В таком смысле следует понимать и известные библейские выражения, что “Бог не сотворил смерти” (Прем. 1:13), что “Бог создал (точнее — предназначил) человека для нетления” (Прем. 2:23) и что смерть привнесена в мир грехом человека (Рим. 5:12).

20. И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих.

"И нарек Адам имя жене своей..." До сих пор у нее, как видно из Писания, не было собственного имени, а она обозначалась лишь со стороны своего отношения к мужу словом “жена.” Имя же, данное ей теперь, евр. Хавва, означает “жизнь,” или, собственно, “производительница жизни” (Ζωογόνος — Симмаха). В том обстоятельстве, что даже в самый момент божественного приговора о смерти Адам не усомнился в непреложности божественного обетования о жене (и ее Семени), как восстановительнице жизни (“Еве”), отцы Церкви справедливо видят доказательство сознательной, живой и горячей веры падших прародителей в обетованного Искупителя (Мессию).

Лопухин (толкование на Бытие)