Во Славу Господа!
Икона
Иконы нельзя отнести к произведениям живописи в обычном смысле слова. Это не картины. Картины в линиях и красках повествуют о людях и событиях реальной действительности. Начиная с эпохи Возрождения, жизнь и природа на картинах изображаются посредством иллюзорного воспроизведения на плоскости доски, стены или холста трехмерного пространства — мира людей, животных, пейзажей и вещей. И даже если сюжет почерпнут из мифологии, то он переведен на язык земных образов.
Живопись экспрессионистов и абстрактная живопись призваны отобразить переживания художника, переживания, которые изменяют и нарушают пропорции событий и предметов, а также цветовые соотношения между ними, деформируют предметы до неузнаваемости или вообще обходятся без предметных образов. Но даже и в этом случае различные эксперименты с цветом, линиями, со всевозможными способами интерпретации пространства на двухмерной поверхности картины не выводят нас, зрителей в мир иной природы, иных пространственных и временных шкал, иных ценностей.
И цвет на иконах выполняет особую функцию — функцию символического языка, который должен выражать не соотношения цветов предметов и их взаимовлияние в помещении или на открытом воздухе, но свечение предметов и человеческих лиц, озаренных светом, источник которого вне нашего физического мира. Золотые штрихи на иконах олицетворяют этот неземной свет, а золотой фон символизирует пространство "не от мира сего". Теней на иконах нет. В царствии Божьем все пронизано светом.
По самому их предназначению и по самой их природе иконы нельзя и рассматривать как картины. В них нет не только обычного пространства, но нет и событий, обусловленных обычными причинно-следственными связями. Икона — это окно в мир иной природы, но окно это открыто только для тех, кто обладает особым — духовным — зрением.
Для того чтобы приблизиться к пониманию икон, надо видеть их глазами верующего человека, для которого Бог — несомненная реальность при всей ее непостижимости и недоступности, реальность неизмеримо более важная и непреложная, чем быстротечная собственная земная жизнь. Реальность вездесущая, незримо стоящая за каждым событием, незримый свидетель и судья, от чьего взора невозможно укрыться никогда и нигде.
Но само пространство тоже таинственно: есть пространство видимых и ощущаемых событий, но есть и пространство событий потусторонних — невидимых и неощущаемых, о которых люди узнают только в результате откровения.
Из "того" мира в этот вливается Божественная воля и Божественная благодать. Из него в мир земной могут прийти посланники, вестники-ангелы, может явиться какой-либо святой, и даже сама Богородица...
Принципы и художественные средства создания икон формировались в течение многих веков, прежде чем Древняя Русь приобщилась к этой стороне человеческой культуры. Традиции иконотворчества пришли в Древнюю Русь вместе с принятием ею христианства из Византии в конце Х века.
Искусство Византии того времени носило, главным образом, религиозный характер и подчинялось строгим законам, как в отношении содержания, так и в отношении формы.
Регламентация канонических типов икон и иконографического стереотипа образов была итогом длительных дискуссий и борьбы, разгоревшейся вокруг догматических проблем, связанных с культом икон, борьбы, важнейшим эпизодом которой была эпоха иконоборчества и запрета культа икон. Эта эпоха продолжалась более ста лет и закончилась примерно за полтора века до крещения Руси.
Одной из важнейших причин отрицания, а затем и запрета культа икон явилось военное и идеологическое давление на южные и восточные границы Византийской империи арабов, сплотившихся под знаменем новой религии — ислама. В догматах ислама библейские запреты творения и почитания кумиров, к которым мусульмане относят и крест, и иконы, приобрели абсолютный характер, и это оказывало заметное влияние на умонастроения пограничного населения Византии.
В 730 году византийский император Лев III запретил культ икон. Этому в значительной мере способствовало то, что до воцарения он в течение многих лет служил в восточных провинциях Империи и, очевидно, не только был хорошо знаком с религиозными концепциями ислама, но и испытал известное влияние со стороны епископов Малой Азии, которые стремились (опять-таки под подспудным воздействием идеологии ислама) в максимальной степени очистить христианскую религию от всего материального, чувственного, недуховного. Многие иконы, мозаики, фрески были уничтожены. Однако иконопочитание не прекратилось. Оно продолжалось, хотя его приверженцы подвергались преследованиям, порой очень жестоким.
Культ икон был восстановлен временно в 787 году на VII Вселенском соборе (в Никее) и окончательно — в 843 году.
Одним из авторитетных защитников почитания икон был крупнейший богослов и политик Иоанн Дамаскин (ок. 675 — ок. 750 г.), чьи доводы во многом определили смысл и содержание решений VII Вселенского собора.

Иоанн Дамаскин учил, что библейский ветхозаветный запрет на изображение Бога носил временный характер: "В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимое Бога. Не невидимое Божество изображаю, но изображаю виденную плоть Бога..."
Опираясь на учение предшественников, Иоанн Дамаскин обосновывал правомерность творения образов тем, что "человеколюбию Божию угодно было облекать в вид и форму то, что лишено всякого образа и вида". Бог изволил прийти к людям Своим Сыном, воплотившимся Словом, Иисусом Христом. Он является в мир людей и обладает человеческим телом и обликом, — "ибо мы имеем нужду в том, что нам родственно". Он даровал нам Свой видимый образ.
Однако то, что было дано как видимое, конечно же, не передает и не выражает все свойства и сущность непостижимого Бога. Но как тело имеет тень, так и всякий оригинал имеет копию, и "икона есть напоминание".
И как само Священное Писание есть словесное изображение, образ священной истории, так и иконы составляют ее изображение, пересказ, но не словами, а линиями и красками.
Не имея возможности обозначить в видимых чувственных формах невидимые свойства Первообраза, мы были бы не в состоянии возвыситься до созерцания духовных предметов. Поэтому икона — образ — является не иллюзорным воспроизведением изображаемого, но — чувственным символом, при помощи которого мы обретаем способность подняться до постижения бесплотного — Божественного. "Через символы легче вознестись и горняя помышлять."
Икона, таким образом, играет роль мистического посредника между миром земным и миром небесным.
Так был определен смысл и сформулирована концепция иконотворчества.
В решениях VII Вселенского собора декларируется подчинение художников-иконописцев требованиям Церкви в отношении строгого следования иконографическим канонам при написании образа.
Однако иконографические каноны оформились не сразу, а постепенно и закрепились как традиции и правила, регламентирующие и набор, и характер, и способ изображения религиозных сцен и образов святых. Это объясняется тем, что иконам был придан статус носителей и хранителей церковного исторического предания. Поэтому нарушение иконографического канона было чревато искажением предания, впадением в ересь и строго наказывалось. "Иконы должны быть написаны по существу и подобию, а не по догадкам и самомышлению."

Обратная перспектива
Одной из причин, затрудняющих понимание древних русских икон, является особый способ изображения пространства и находящихся в нем земных и "небесных" существ и предметов.
Мы смотрим на картины глазами европейца, и изображенное на них нам представляется очень похожим на то, что мы видим в окружающем мире.
Важнейшим фактором, объясняющим "правдоподобность" европейской живописи, является применение в изобразительном искусстве Европы линейной перспективы.
Учение о перспективе зародилось в XIII веке, и это явилось событием, сыгравшим весьма заметную роль в судьбе европейской культуры.
Первым художником, в творчестве которого нашло практическое воплощение представление о перспективе, создавшим в изображении на плоскости иллюзию трехмерного пространства, был итальянец Джотто (Джотто ди Бондоне, 1267-1332). Этого гениального художника эпохи Предвозрождения по праву можно считать предтечей в применении линейной перспективы в живописи.
Яркой иллюстрацией являются фрески в капелле Скровеньи (капелла дель Арена в Падуе) "Благовещение Анне" и "Рождение Марии" (1305-1313).
У праведной четы Иоакима и Анны не было детей. Однажды Анне явился ангел и уведомил ее о том, что у нее родится дочь (будущая Богородица). И Анна родила Марию.
Посмотрим, как изобразил эти события Джотто.

Геометрически правильно, в аксонометрии показан интерьер дома Анны. До Джотто собственно интерьера на картинах, фресках и иконах практически вообще не было. Действующие лица помещались рядом или на фоне строения или горы с пещерой, но при этом подразумевалось, что действие разворачивается внутри этого строения или внутри пещеры. Чтобы показать интерьер, на фреске ближайшая к зрителю стена как бы снята. Дан "разрез" дома. Рассеченные стены деликатно декорированы узором.
Уже сам факт изображения интерьера таким способом знаменует великое новаторство Джотто. Это — смелый отход от традиции условного письма, хотя связь с ней еще окончательно не разорвана: показан не только интерьер, но и его "вместилище" — само здание.
Однако главное заключается в способе, каким передано пространство. Джотто как бы сорвал с него покров таинственности. Под кистью Джотто оно перестало быть загадочным: оказывается, его можно как бы "собрать" или "разобрать" при помощи прозрачных кубиков.
По величине изображенных предметов (скамейки, сундука) мы можем судить о глубине и размерах комнаты, в которой они находятся, и где происходит действие.
Это был первый и самый важный шаг на пути к арифметизации пространства. Аналитическая геометрия, основы которой заложил французский философ и математик Рене Декарт (1596-1650), несомненно зародилась бы значительно позже, если бы не открытие Джотто.
Посмотрим на фрески Джотто еще раз.
Ангел пролетает сквозь тесное окно. Ангел, являясь "чистым духом", будучи бестелесным, не нуждается в каком-либо отверстии, окне или двери для своего явления кому-либо. У Джотто же ангел даже не влетает в окно, а буквально протискивается через него, обретая в глазах зрителя почти физически ощутимую телесность.
Так Джотто "заземляет" чудо, преследуя цель добиться достоверности и убедительности изображаемого.
Перевод христианского предания на язык земных "жизнеподобных" образов и открытие способа изображения трехмерного пространства на плоскости при помощи линейной перспективы знаменует наступление новой эры в европейском искусстве — реализма.
Отношение к пространству у создателей икон в Древней Руси было совершенно иным. Пространство "не от мира сего" обычно обозначается на иконах сплошным золотым фоном, а предметы в нем и их взаимное расположение даются в так называемой обратной перспективе.
Рассмотрим возможное объяснение природы обратной перспективы и ее свойства. Обратная перспектива древнее линейной.
Иконописцы и иллюстраторы древних рукописных христианских книг были убеждены в несовершенстве человеческого зрения, которому нельзя доверять из-за его плотской природы, и потому считали для себя обязательным пытаться изобразить мир не таким, каким они его видят, а таким, каков он есть на самом деле. Вопрос же о том, каков мир на самом деле, мог решаться только умозрительно, когда в качестве аксиомы принимается не опыт земной телесной жизни, а догматы веры. И представляется весьма знаменательным, что и сами авторы первых трудов по линейной перспективе Ибн аль Хайсам и Ц. Витело считали уменьшение размеров тел при их удалении от наблюдателя обманом зрения, что, конечно же, верно. Однако геометрия линейной перспективы (воспроизведение "обмана зрения") оказалась удобным формальным приемом и была со временем освоена европейскими художниками и закрепилась в свободном от жестких канонов западноевропейском искусстве.
Православные же иконописцы остались верны обратной перспективе.
Мы уже говорили, что икона — это окно в священный (сакральный) мир, и мир этот распахивается перед человеком, взирающим на икону, раздается вширь — простирается.
Пространство не от мира сего обладает свойствами, отличными от свойств земного пространства, не доступными телесному зрению и не объяснимыми логикой здешнего мира.
На рисунке дана схема такого умозрительного построения расширяющегося пространства. Возникает обратная перспектива: предметы тоже расширяются при их удалении от зрителя.

Строгого следования построенной схеме, очевидно, не могло быть — ведь мир на иконах лишь обозначается символами предметов, людей и т. д. И конечно же, опыт зрительного восприятия неизбежно прорывается и то и дело дает о себе знать в "ошибках" изображения.
Обратная перспектива и ее свойства ярко выражены на иконе "Положение во гроб".

На переднем плане иконы изображен гроб с лежащим в нем спеленутым телом Христа. К нему припала Богородица, прижавшая свое лицо к лицу Сына. Рядом с ней к телу Учителя склонился Его любимый ученик — апостол Иоанн Богослов. Подперев ладонью подбородок, он с невыразимой печалью смотрит в лицо Иисуса Христа. За Иоанном в скорбных позах застыли Иосиф Аримафейский и Никодим. Слева от них стоят жены-мироносицы.
Горестная сцена разворачивается на фоне "иконных горок", написанных в обратной перспективе — иконные горки радиально расходятся "вглубь".
Обратная перспектива производит здесь чрезвычайно сильный, ошеломляющий эффект: пространство разворачивается вширь и вглубь, вверх и вниз с такой безудержной мощью, что происходящее на глазах взирающего на икону обретает космический масштаб. Поднятые вверх "руце" Марии Магдалины как бы соединяют место, где находится гроб Господень, со всей Вселенной.
Сверкающая неземной белизной плащаница сразу же привлекает внимание смотрящего к завернутому в нее телу Христа, но детали "исподних" одежд Иоанна Богослова и Марии Магдалины написаны и скомпонованы так, что производят впечатление темных расходящихся сполохов, устремленных вверх на ярком фоне красного мафория (ризы) Марии Магдалины. Они увлекают за собой взгляд к воздетым и широко разнесенным в трагическом изломе рукам — и выше, "в горняя" — туда, где простирается надземный мир. Но ребра иконных горок лучами сходятся вниз к гробу и возвращают взгляд обратно — к телу Христа — средоточию мироздания.
Лаконичность, корректность, ясность и выразительность изобразительных приемов делают эту икону образцом как бы застывшей молитвы-плача, скорбные слова которой обрели очертания и цвет и легли на иконную доску...
Обратная перспектива не должна восприниматься как неумение изображать пространство. Древние русские иконописцы не приняли линейной перспективы, когда познакомились с ней. Обратная перспектива сохраняла свой духовный смысл, но была и протестом против соблазнов "плотского зрения".
Нередко использование обратной перспективы давало и преимущества: она, например, позволяла разворачивать строения так, что открывались "заслоненные" ими детали и сцены, что расширяло информативность иконного повествования.

Время в иконе
Еще один вопрос, который необходимо рассмотреть для "адаптации" в мире икон — как в эпоху Средневековья людьми воспринималось и понималось время.
Различие в понимании времени, как философской категории в Западной Европе и в Византии обозначилось и сформировалось в эпоху Возрождения, когда Европа, в отличие от Византии, встала на путь нового миропонимания. После временного захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. отчуждение Византии от Европы стало во многом еще более глубоким и непримиримым.
Разный подход к тому, что такое время, в значительной степени определил разницу в отношении к миру, к происходящим в нем событиям, к роли человека в этих событиях и, как следствие, к целям, смыслу и возможностям изобразительного искусства, которое в Византии и на Руси было религиозным и преимущественно оставалось таким еще и в Западной Европе. Это в свою очередь непосредственно сказалось в формировании принципиально разных изобразительных приемов, использовавшихся художниками Западной Европы и иконописцами православных стран.
Эпоха Возрождения воскресила понятие истории, отделив священную историю, данную людям через откровение, от истории светской, то есть от истории общества, которая может быть реконструирована на основании документов, преданий и опыта, сохранившегося в народной памяти и в материальных свидетельствах прошлого.
У истоков истории как науки стоят великие итальянцы — Франческо Петрарка (1304-1374), Леонардо Бруни (1374-1444) и Лоренцо Балла (1403-1457).
Лоренцо Балла — автор знаменитого сочинения "О красотах латинской речи" — вслед за Петраркой ставил своей целью возрождение классической латыни античности, в традициях которой философия — риторика — язык были неразделимы. Пришлось не только прямо обратиться к наследию античности, но и проследить причины "порчи языка" и упадка культуры в "век варварства". Это привело к открытию исторической ретроспективы и исторического времени.
Время стало категорией, сознательно соотносимой с изменением, с причинно-следственной связью событий в их исторической последовательности. Возникла концепция исторической преемственности, и в связи с этим появилось понимание глубины времени, то есть того, что и именуется ретроспективой.
Открытие ретроспективы и исторического времени — линейной модели времени — практически совпало с возникновением учения о пространственной перспективе и изобретением соответствующего формализованного изобразительного языка — линейной перспективы.
Осознание пространственно-временной локализации событий привело к тому, что на картинах европейских художников исчезли совместные изображения событий, происходивших в разное время. Так, на фреске Джотто "Рождение Марии" мы видим девочку одновременно в двух местах: в руках повивальной бабки, сидящей на полу у кровати, и рядом с матерью, протянувшей к ней руки. Подобных примеров множество.
Новое отношение к категории времени наряду с новым теологическим мышлением, признававшим за человеком в его земной жизни свободу воли, через которую реализуется замысел Божий, породило нового человека — человека сознательного действия. Человека, творящего свою историю, и вместе с другими — историю своего народа, пружины которой сосредоточены прежде всего в ней самой (Леонардо Бруни). Этот новый человек смог сказать о себе: "...я использую время занятый всегда каким-нибудь делом, я предпочту потерять сон, чем потерять время" (Леон Баттиста Альберти, "О семье").
Это нашло непосредственное отражение в изобразительном искусстве. Художники стали пристально изучать механизм движения человеческого тела, а также причины и динамику изменения его внешности, обусловленного настроением (гнев, радость смех, печаль) или процессами старения.
Здесь были сделаны фундаментальные открытия — была понята роль мышц и их специализация.
Осмысление движения как изменения, длящегося во времени и неотделимого от него, как отрицания равновесия, породило новые композиционные приемы, например, сознательное и целенаправленное смещение центра тяжести тела, изображение на картине незавершенного жеста, что подсознательно воспринимается зрителем как продолжающееся движение.
Вместо пассивного, покорного человека готической эпохи, безучастного или ждущего стимулов извне, пришел человек свободного волеизъявления. И вот готовность к действию, к движению стала обозначаться напряженными мышцами, выражением лица и глаз. Глядя на картину, мы ждем действия. Благодаря этому ожиданию, иногда очень тревожному и нетерпеливому, картина живет, в ней бьется пульс времени.
На востоке Европы — в Византии и в Древней Руси сохранялась прежняя концепция времени и истории, восходящая к отцам церкви (Блаженный Августин и др.). Жизнь человечества из поколения в поколение понималась как время, имеющее начало и конец — от момента творения Богом человека до второго пришествия Иисуса Христа.
Событием, разделяющим историю на две части — эпохи (ветхую и новую), явилось рождение Иисуса Христа — воплощение Бога в человеческом облике.
До сотворения мира не было и времени. Время, как сотворенный Богом носитель изменений, к самому Богу не применимо. О Боге нельзя сказать "был" или "есть", или "будет" порознь — Он вечен, вездесущ, всеобъемлющ и неизменен. Бог не стареет, не меняется.
В византийских и русских иконах это отмечено тремя греческими буквами в крестчатом нимбе Христа. На древнерусский язык это переводится как "сущий", то есть тот, к кому сразу относится "всегда был", "всегда есть" и "всегда будет", что восходит к древнееврейскому сокровенному имени Бога — Яхве — Сущий.
Бог создал мир, и "началось" время. Оно началось и окончится, когда наступит второе пришествие Иисуса Христа, "когда времени больше не будет". Таким образом, и само время оказывается чем-то "временным", преходящим. Оно как лоскут, "кусочек" на фоне вечности, на котором Бог реализует свой промысел, сотворив Адама, изначально зная и судьбу его потомков. И каждое событие в жизни людей является выражением всемогущества Божия, но никак не результатом самодеятельности людей.
Замысел Божий уже — то есть всегда — существует во всей полноте, которая вмещает в себя все: время, историю, жизнь, все предметы, всех людей, все события, и всему определено свое место. Таким образом, причина любого события не определяется в нашем земном мире, а уже существует, но в мире ином, а само событие есть знамение, то есть локальное проявление промысла Божьего на "лоскуте времени". Бог — источник всего, что уже было, и что когда-то будет (по меркам нашего человеческого времени).
Такое понимание и жизни отдельного человека, и жизни народа отразилось в характере русских летописей.
Летописи — это скрупулезное перечисление событий, "пронумерованных" летописцем годами и "расставленных по порядку", который установлен для них "там". И летописи являются набором упорядоченных иллюстраций, ячеек мозаичного панно, которое в свою очередь есть лишь фрагмент картины мира, картины, которая во всей полноте уже написана Богом и существует в вечности.
Земная жизнь человечества — это и есть конечное время — промежуток между сотворением мира и человека и вторым пришествием, это лишь скоротечное испытание перед вечностью, когда времени больше не будет. Прошедших это испытание ждет жизнь вечная, совершенная, а значит, неизменная .
Святые, изображенные на древних иконах, уже сподобились вечной жизни, в которой нет движения и изменения в обычном смысле слова. И сложенные в благословляющем жесте пальцы правой руки — это послание оттуда — из царствия не от мира сего. Тонкие чуткие пальцы приподняты без усилия и напряжения. Они не имеют веса, ибо в том мире нет тяжести. Взгляд святого с иконы на нас — это взгляд из глубины запредельного мира, это вопрос из вечности. Он не затуманен страстями, и поэтому лишь в редкие моменты духовного просветления мы можем ответить на этот взгляд. Вот почему глаза, смотрящие на нас с икон, так тревожат, рождая и беспокойство, и страх, и надежду.
Изображенное на древних русских иконах не подразумевает, таким образом, ни пространственной, ни временной локализации в традиционном понимании. Образ подразумевается внепространственным и вневременным.
А то, что иногда можно принять за неподвижность, следует понимать как движение, но не во времени, а в вечности.
Вот образ работы Андрея Рублева (1360/70-ок. 1430) "Спас".

Глаза, обращенные к нам из вечности, все видят, все понимают, все объемлют. И именно потому, что во взгляде Спасителя можно найти все, ответы на все, к Нему могут прийти, к Нему могут обратиться за помощью и советом все всегда.
Особое понимание времени и пространства в древнерусском иконотворчестве носило принципиальный догматический характер.
Вот почему, когда во второй половине XVII века в русском иконописании стали проявляться влияния западной живописи, это вызвало негодование и протест. Причина тому не только и не столько в консерватизме догматических основ и принципов иконотворчества, сколько в опасении извращения самого существа и смысла иконы. "Будто живые писать" на иконах нельзя. С этим трудно не согласиться. Святые пребывают в мире ином, в вечности, а не живут земной бренной жизнью, измеримой временем и проявляющейся в изменениях.
Это объясняет, почему иконотворчество или иконопись не вполне уместно называть живописью.

Свет в иконе
Говоря об иконах, нужно сказать и о "светоносной благодати Христа"
Здесь нашла свое выражение концепция, содержащаяся в исихазме — учении, принятом православием: Бог непознаваем в Своей сущности. Но Бог выявляется благодатью — божественной энергией, изливаемой Им в мир, Бог изливает в мир свет.
Как учил великий идеолог исихазма Григорий Палама (1296-1359), Иисус Христос есть Свет, а Его учение есть просвещение людей. Светозарность Иисуса Христа непостижима и несказанна. Он — "неизреченно сияющий".
В возможной и доступной для человека форме этот божественный свет был показан Иисусом Христом ближайшим ученикам на горе Фавор. "...взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет. И вот, явился им Моисей и Илия, с Ним беседующие" (Мф. ХУП,1-3).
Фаворский свет Преображения, согласно исихазму, не был чувственным и тварным, а озаренные им апостолы сподобились нетелесного восприятия "паче-естественного света".
Свет в православии под влиянием исихазма приобрел совершенно исключительное значение и особый смысл.
Все причастное к Богу пронизано божественным сиянием и светоносно. Сам же Бог в своей непостижимости и непознаваемости и по причине неприступности блеска Его сияния есть "сверхсветлая тьма".
Как показать такое даже языком символов? Как изобразить это "белое как свет сияние" в сцене Преображения? Иконописцы пытались сделать невозможное. Насколько им это удавалось, можно судить по дошедшим до нас образам "Преображения"...

Энергии Божии всколыхнули землю, и резче обозначились острые ребра иконных горок, "...облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте". И пали ошеломленные апостолы, прикрывая ладонями глаза.
Фигура Христа источает непостижимый свет, который несет в мир благодать и духовное просвещение. Лучи его обозначены на иконе золотыми линиями, радиально расходящимися от непостижимого Источника.
Интересно сравнить русские образы Преображения с византийским. Это, быть может, позволит яснее представить себе напряженность духовной жизни Древней Руси и отношение иконописцев к таинственному акту Преображения.
"Светоносная благодать" обозначалась в древних иконах золотыми штрихами на складках одежд Иисуса Христа, а в более поздних — на крыльях ангелов, на складках одежды Богородицы. Мерцающий блеск золотых штрихов создавал особое сияние икон, пронизывающее воздушную среду возле них.

Трепетное отношение верующего русского человека к пламени свечи восходит к этому же — этот огонек благодарно принимается как символ снизошедшей к нему светоносной благодати Божией.
Исихазм (от греческого слова исихия — покой, отрешенность) — это и учение о пути единения с Богом через акт очищения: "Очистившись покаянием и потоками слез, я и сам делаюсь богом через неизреченное соединение". Так писал византийский религиозный философ Симеон Новый Богослов (949-1022).
Через это соединение, как считал Григорий Палама, "телесность преображается еще здесь — на земле — силою Святого Духа и живет жизнью будущего века".
Это еще раз объясняет, почему лица святых на иконах — это лики, то есть лица тех, кто вне времени, кто в вечности. И именно поэтому индивидуальные черты лица, понимаемые как случайные атрибуты временной земной жизни, оставляются лишь как признаки, необходимые для узнавания.
Лик — это лицо, освободившееся от печати мирских страстей и праздных треволнений и обретшее статус зримого символа свершившегося духовного преображения.
Узнать или отличить того или иного святого можно лишь по канонизированному набору признаков (книга, одежда, борода, усы и т. д.). Этот набор — своего рода иконографическая константа, код, воспроизводимый и повторяемый без изменений при изображении данного святого на разных иконах в разные эпохи.
Однако следует иметь в виду, что, хотя лики и являются символами высшей одухотворенности человека, они обозначают лица людей. И само человеческое лицо тоже становится иконой, ибо "человек более в себе запечатлел образ Божий, нежели ангелы, которые являются чистыми духами". Человек, его плоть, его облик были освящены Христом в великом таинстве воплощения: "Бог возвысил человеческую природу, изначально приуготовив ее в качестве Своей одежды, в которую Он облекся через посредство Девы".
Но иконы не прославляют плоть, как это делало искусство языческой античности. Они воссоздают лишь те зримые ее черты, которые выражают собой незримые свойства Первообраза, такие как смирение, доброта, терпимость, нестяжание, кротость.
Как говорил один из отцов церкви Григорий Нисский: "Божественная красота проявляется не в каком-либо наружном виде и не в прелести внешнего образа, обуславливаемой каким-либо изяществом красок, но усматривается в неизреченном блаженстве сообразно с добродетелью".

Цвет в иконе
Византийцы считали, что смысл любого искусства - в красоте. Они писали иконы, сияющие позолотой и яркими красками. У каждого цвета было свое место, свое значение. Цвета никогда не смешивались, они были светлыми или темными, но всегда чистыми. В Византии цвет считали таким же важным, как и слово, ведь каждый из них имел свое значение. Одна или несколько красок создавали говорящий образ. Обучаясь у византийцев, русские мастера-иконописцы приняли и сохранили символику цвета. Но на Руси икона не была такой пышной и строгой, как в императорской Византии. Краски на русских иконах стали более живыми, яркими и звонкими. Иконописцы Древней Руси научились создавать произведения, близкие местным условиям, вкусам и идеалам.

Золотой цвет
Золотой блеск мозаик и икон позволял почувствовать сияние Бога и великолепие Небесного Царства, где никогда не бывает ночи. Золотой цвет обозначал самого Бога. Этот цвет сияет различными оттенками на иконе Владимирской Божией Матери.

Пурпурный цвет
Пурпурный, или багряный, цвет был очень важен в византийской культуре. Это цвет царя, владыки - Бога на небе, императора на земле. Только император мог подписывать указы пурпурными чернилами и восседать на пурпурном троне, только он носил пурпурные одежды и сапоги (всем это строжайше запрещалось). Кожаные или деревянные переплеты Евангелия в храмах обтягивали пурпурной тканью. Этот цвет присутствовал в иконах на одеждах Богоматери - царицы Небесной.

Красный цвет
Красный - один из самых заметных цветов в иконе. Это цвет тепла, любви, жизни, животворной энергии Именно поэтому красный цвет стал символом Воскресения - победы жизни над смертью. Но в то же время это цвет крови и мучений, цвет жертвы Христа. В красных одеждах изображали на иконах мучеников. Красным небесным огнем сияют крылья приближенных к престолу Бога архангелов-серафимов. Иногда писали красные фоны - как знак торжества вечной жизни.

Белый цвет
Белый цвет - символ Божественного света. Это цвет чистоты, святости и простоты. На иконах и фресках святых и праведников обычно изображали в белом Праведники - люди, добрые и честные, живущие "по правде". Тем же белым цветом светились пелены младенцев, души умерших людей и ангелы. Но белым цветом изображали только праведные души.

Синий и голубой цвета
Синий и голубой цвета означали бесконечность неба, символ иного, вечного мира. Синий цвет считался цветом Богоматери, соединившей в себе и земное и небесное. Росписи во многих храмах, посвященных Богоматери, наполнены небесной синевой.

Зеленый цвет
Зеленый цвет - природный, живой. Это цвет травы и листьев, юности, цветения, надежды, вечного обновления. Зеленым цветом писали землю, он присутствовал там, где начиналась жизнь - в сценах Рождества

Коричневый цвет
Коричневый - цвет голой земли, праха, всего временного и тленного. Смешиваясь с царским пурпуром в одеждах Богоматери, этот цвет напоминал о человеческой природе, подвластной смерти.

Черный цвет
Черный цвет - цвет зла и смерти. В иконописи черным закрашивали пещеры - символы могилы - и зияющую адскую бездну. В некоторых сюжетах это мог быть цвет тайны. Например, на черном фоне, означавшем непостижимую глубину Вселенной, изображали Космос - старца в короне в иконе Сошествия Святого Духа. Черные одежды монахов, ушедших от обычной жизни, - это символ отказа от прежних удовольствий и привычек, своего рода смерть при жизни.

Цвет, который никогда не использовался в иконописи - серый. Смешав в себе черное и белое, зло и добро, он становился цветом неясности, пустоты, небытия. Такому цвету не было места в лучезарном мире иконы.

Как писали иконы
Иконопись в Древней Руси была делом священным. Строгое следование каноническим предписаниям, с одной стороны, обедняло процесс творчества, поскольку ограничивало возможности самовыражения иконописца, так как иконография образа, как правило, была уже задана, но, с другой стороны, заставляла художника все свое мастерство, все свое внимание сфокусировать на сути "духовного предмета", на достижении глубокого проникновения в образ и воссоздании его изысканными изобразительными средствами.
Традиции и устоявшиеся приемы затрагивали не только иконографию, но и выбор материала, на котором писались иконы, вещество грунта, способ подготовки поверхности под живопись, технологию изготовления красок и, наконец, последовательность письма.
При написании икон в Древней Руси применяли краски, в которых связующей средой являлась эмульсия из воды и яичного желтка — темпера.
Иконы чаще всего писали на деревянных досках. Обычно брали доски из липы, на Севере — из лиственницы и ели, в Пскове — из сосны.
Доску, как правило, вытесывали из бревна, выбирая наиболее крепкий внутренний слой древесного ствола. Процесс этот был трудоемким и длительным.
Доски для икон делали древоделы или деревщики, редко — сами иконописцы. На лицевой стороне доски обычно делалась неглубокая выемка — ковчег, ограниченный по краям доски незначительно возвышающимися над ним полями. Для маленьких икон могла использоваться одна доска. Для икон большого размера соединялось несколько досок. Характер крепления, глубина ковчега и ширина полей нередко позволяют определить время и место изготовления иконной доски. Поля древних икон ХI-ХII веков, как правило, широкие, а ковчег глубокий. Более поздние иконы имеют узкие поля, а с XIV века иконы иногда писались на досках без полей.
В качестве грунта применялся левкас, который приготовлялся из мела или алебастра и рыбьего (осетрового) клея. Иконную доску несколько раз промазывали жидким горячим клеем, затем наклеивали паволоку, притирая ее ладонью. После высыхания паволоки наносили левкас. Левкас накладывался в несколько приемов, слоями. Поверхность левкаса тщательно выравнивалась, а порой шлифовалась. Иногда на левкас наносили рельеф. В древних иконах, начиная с XII века, нередко делалась "чеканка" по вызолоченному левкасу. Иногда такая узорная чеканка выполнялась на нимбах. В более поздние времена (с XVI века) для создания углубленного (или рельефного) узора до начала письма осуществлялась резьба по левкасу. Потом рельеф золотили.
На подготовленной поверхности грунта делался рисунок. Сначала выполнялась первая прорисовка изображений, а затем вторая, более подробная. Первую прорисовку делали легким касанием мягкого угля из веток березы, вторую — черной или коричневой краской.
Некоторые иконы воспроизводились по "подлинникам" или по прописям, полученным с икон, которые служили образцами.
После этого начиналось собственно письмо. Сначала золотили все, что требовалось: поля иконы, свет, венцы, складки одежды. Затем выполнялось доличное письмо, то есть писались одежды, строения, пейзаж. На заключительном этапе создания иконы писались лики. Готовое изображение покрывали особого рода масляным лаком — "проолифливали".

[size=12]Работа красками выполнялась в строго определенной последовательности. И иконное письмо, и его последовательность не были одинаковыми в разных иконописных школах и менялись во времени.
Сначала участки, ограниченные контурами рисунка, покрывались тонкими слоями соответствующих красок в таком порядке: фон (если он не золотой), горы, строения, одежды, открытые части тела, лики. После этого делалось пробеливание, при котором высветлялись выпуклые детали предметов (кроме ликов и рук). Постепенно добавляя к краске белила, покрывали все меньшие и меньшие участки высветления. Последние штрихи наносились уже чистыми белилами.
Для создания большей объемности изображаемого на затемненные и углубленные участки наносился тончайший слой темной краски. После темной краски тонкими линиями прорисовывались все черты лица и волосы.
Потом наносились светлые блики на выпуклые части лица: лоб, скулы, нос, пряди волос белилами или охрой с большим добавлением белил. Затем наносились "румяны". Красную краску тонким слоем наносили на губы, щеки, кончик носа, в уголки глаз, на мочки ушей. После этого жидкой коричневой краской прорисовывались зрачки глаз, волосы, брови, усы, борода.
Руководством к написанию икон служили образцы — "подлинники". Подлинники содержали указания, как должно писать тот или иной образ.
Темперная живопись требует виртуозной техники и высокой культуры письма. Этого достигали в течении долгих лет ученичества. Иконописание было великим творчеством. Изограф специально готовился к совершению "дела иконотворения".
Это было актом общения с миром иным и требовало духовного и физического очищения, когда все плотское по возможности подавлялось: "...он, когда писал святую икону, только по субботам и воскресениям касался пищи, не давая себе покоя день и ночь. Ночь проводил в бдении, молитве и поклонах. Днем же со всяким смирением, нестяжанием, чистотою, терпением, постом, любовию, Богомышлением предавался иконописанию".
Удачно написанные образы считались написанными не иконописцем, но Богом. Имен древнерусских художников сохранилось очень мало. Ведь считалось, что руками иконописцев писал икону сам Бог, и потому казалось неуместным называть имя человека, чьими руками Бог воспользовался.
С другой стороны, иконописание было воистину сокровенным общением с миром иным, и называть себя было не нужно: ведь Бог сам знает того, кто творит образ, точнее, молитвенно и смиренно пытается воспроизвести Прообраз.
К сожалению, масляный лак — олифа со временем темнеет, и примерно через восемьдесят лет после нанесения пленка лака на иконе становится черной и почти полностью закрывает живопись. Иконы приходилось "поновлять". Наносилась новая живопись, которая, по замыслу художника, была призвана восстановить то, что скрыто под почерневшей олифой. На древние иконы наносились слой за слоем. Иногда писался новый, другой образ.

Иконостас
Иконостас — более или менее сплошная, от северной стены храма до южной, стена, на которой в определенном порядке устанавливаются иконы. Стена эта отделяет алтарь от средней части в православной церкви. В иконостасе три двери. Центральные двери именуются Царскими вратами, и не имеющим священного сана вход чрез них не дозволен. Справа находятся южные врата, их еще иногда называют дьяконскими, а слева — северные.

Иконостас был в церкви не всегда; в первые века алтарь был видим всем молящимся и отделялся от них лишь решеткой. Сейчас Царские врата также часто устраиваются решетчатыми, а сам иконостас редко доходит до потолка. Это делается для того, чтобы возгласы священника в алтаре были слышны во всем храме.
Посмотрим теперь на иконы. Иконостас обыкновенно украшается иконами в несколько рядов. Нижний ряд. Есть несколько важных моментов, зная которые вы научитесь легко разбираться в сложной символике иконостаса. Когда вы входите в незнакомый храм, стоит обратить внимание на изображения нижнего ряда (здесь всегда находятся самые большие иконы).

Давайте подойдем к крайнему образу справа. Это так называемая "храмовая икона". Она всегда подскажет вам, в честь какого праздника или святого освящена церковь, в которой вы находитесь. На том же месте слева — "икона местного ряда". По ней вы сможете определить, какого святого наиболее почитают в этих краях.
Подойдя к Царским вратам, вы увидите на них небольшие иконы Благовещения и четырех евангелистов: Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Над Царскими вратами находится "Тайная вечеря" — символ таинства Евхаристии.
Справа от Царских врат — большая икона Спасителя, слева от них — икона Божией Матери с Младенцем на руках. На северных и южных вратах — архангелы Гавриил и Михаил (иногда — святые диаконы). Второй ряд. Посмотрим на иконы следующего ряда. Если нижний ряд знакомит нас с основополагающими моментами православного вероучения и с особенностями местного почитания святых, то второй ряд (он еще называется деисусным) более сложен: здесь больше икон, и они меньше по размеру. Весь этот ряд символизирует моление Церкви ко Христу, моление, которое происходит сейчас и которое завершится на Страшном суде. В центре ряда (непосредственно над Царскими вратами и иконой "Тайной вечери") находится уже знакомое нам изображение "Спас в силах". Христос, сидящий на престоле с книгой, изображен на фоне красного квадрата с вытянутыми концами (земля), синего овала (мир духовный) и красного ромба (мир невидимый). Этот образ представляет Христа как грозного судию всего мироздания. Справа находится образ Иоанна Предтечи, Крестителя Господня, слева — икона Божией Матери. Не случайно это — "Заступница" (Богородица изображена в полный рост, смотрящей влево и со свитком в руке). Справа и слева от этих икон — изображения архангелов, пророков и наиболее известных угодников, являющих собой святую Церковь Христову.
Третий ряд. Это так называемый "праздничный" ряд. Его еще можно назвать историческим: он знакомит нас с событиями Евангельской истории. (Первая икона здесь — Рождество Пресвятой Богородицы, далее идут Введение во Храм, Благовещение, Рождество Христово, Сретение, Богоявление, Преображение, Вход в Иерусалим, Распятие, Воскресение, Вознесение, Сошествие Святого Духа, Успение. (Количество праздничных икон может быть разным).Четвертый ряд. Если иконы третьего ряда являются своеобразными иллюстрациями к Новому Завету, то четвертый ряд вводит в нас во времена ветхозаветной Церкви, Здесь изображены пророки, возвещавшие о грядущем: Мессии и о Деве, от которой родится Христос. Не случайно в центре ряда находится икона Божией Матери "Оранта", или "Молящаяся", изображающая пречистую Деву с молитвенно поднятыми к небу руками и Младенцем на лоне.
Пятый ряд. Этот ряд называется "праотеческим". Его иконы отсылают нас к событиям еще более давнего времени. Здесь изображены праотцы — от Адама до Моисея. В центре ряда помещается "Ветхозаветная Троица" — символ предвечного совета Святой Троицы о самопожертвовании Бога Слова во искупление человеческого грехопадения.
Верх иконостаса увенчивается изображением распятия.
Здесь нужно оговориться, что подобное устройство иконостаса имеется не во всех храмах. В церквах древней Руси этот тип пятиярусного иконостаса был господствующим, но иногда число рядов могло быть уменьшено и до одного с необходимым изображением Тайной Вечери над Царскими вратами.

Иконы Спасителя
Иконы Христа — воплотившегося Бога Слова занимают главное место как в православном храме, так и в доме верующего человека.
Каноническое изображение Бога в человеческом образе было утверждено в IX веке: "...Благо-телесный... со сдвинутыми бровями, прекрасноокий, с долгим носом, русыми волосами, склоненный, смиренный, прекрасен цветом тела, имеющий темную бороду, цвета пшеницы на вид, по материнской наружности, с длинными перстами, доброгласен, сладок речью, зело кроток, молчалив, терпелив..."
Ранние христиане изображали Христа а виде агнца, в виде рыбы, в виде доброго пастыря, несущего на плечах овцу. Позднее эти символические изображения были запрещены. В настоящее время существует два типа изображений Спасителя: 1) в виде Вседержителя и Судии — Царя Царствующих; 2) в том виде, в каком Он был среди людей и совершал Свое служение (в том числе в виде младенца или отрока). Иногда можно встретить также изображения Христа в виде ангела.
Но если способы изображения столь различны, легко ли узнать на иконах Спасителя? Да, легко — благодаря одной детали: изображение Христа имеет крестчатый нимб.
Что такое нимб? Слово это переводится с латинского как "облако", "туман", "ореол". Нимб — символ нетварного Божественного света, который Спаситель явил ученикам на горе Фавор: "И преобразился перед ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет".
Нимб на иконах Спасителя имеет еще и вписанный Крест. Внутри него три греческие буквы, передающие слова Бога "Я есмь Сущий", сказанные Моисею.
Через изображение нимба мы исповедуем во Христе два естества — Божественное и человеческое. Иконописец пишет Лик Христа по подобию человеческого лица, и этим исповедуется догмат о том, что Христос — "совершенный человек по человечеству". Нимб передает то, что Христос и "совершенный Бог по Божеству".
На иконах Христос часто изображается с книгой — она может быть как закрытой, так и раскрытой. Раскрытая книга содержит цитату из Евангелия. Также книга может изображаться и в виде свитка, но символическое толкование всегда одно — спасительное учение, с которым Христос пришел в мир.
Посмотрим теперь на одежды Христа. Обычно Богочеловека изображают облаченным в красный хитон (одежда в виде рубахи) и синий гиматий (плащ, накидка).
Красный цвет символизирует земную и человеческую, синий — небесную и Божественную природы Спасителя.
Обычно на правом плече хитона можно увидеть еще нашивную темную полосу — это клав, в античном мире — знак патрицианского достоинства. На иконах он является символом чистоты и совершенства земной природы Спасителя и признаком Его особой мессианской роли.
Иконы Спасителя относятся к шести основным иконографическим типам:
1. Спас Нерукотворный
2. Спас Вседержитель (Пантократор)
3. Спас на престоле
4. Спас в силах
5. Спас Эммануил
6. Спас Благое Молчание

Спас Нерукотворный

Спас Нерукотворный всегда был на Руси одним из самых любимых образов. Именно его обычно писали на знаменах русских войск. Существует два вида изображений Нерукотворного образа: Спас на убрусе и Спас на чрепии. На иконах типа "Спас на убрусе" лик Христа изображен на плате (полотенце), верхние концы которого завязаны узлами. По нижнему краю пущена кайма. Лик Иисуса Христа — лик человека средних лет с тонкими и одухотворенными чертами, с бородой, разделенной надвое, с длинными, вьющимися на концах волосами и с прямым пробором.
Появление иконы "Спас на чрепии" объясняется следующим преданием. Как уже говорилось, царь Эдессы Авгарь принял христианство. Нерукотворный образ был приклеен на "доску негниющу" и помещен над городскими вратами. Позднее кто-то из царей Эдессы вернулся к язычеству, и образ был замурован в нише городской стены, а через четыре столетия место это было совершенно забыто. В 545 году, во время осады города персами, эдесскому епископу было дано откровение о местонахождении Нерукотворного образа. Когда кирпичная кладка была разобрана, жители увидели не только прекрасно сохранившуюся икону, но и отпечаток лика на глиняной доске (черепице, чрепии), которая закрывала Нерукотворный образ.
На иконах "Спас на чрепии" нет изображения плата, фон ровный, а в некоторых случаях имитирует фактуру черепицы или простой каменной кладки.

На русских иконах Спас Нерукотворный изображен обычно спокойным, с открытыми глазами. У католиков, напротив, лик Христа пишется страдальческим, иногда с закрытыми глазами, на голове терновый венец и следы крови.

Спас Вседержитель (Пантократор)

Спас Вседержитель (Пантократор) — это еще одна икона, которую можно увидеть в каждом православном храме". (Обычно фреска или мозаика "Пантократор" находится в центральной купольной части церкви). На иконе Христос предстает перед нами облаченным в гиматий и хитон. Лик Спасителя отражает возраст Христа периода проповедничества: у Него прямые гладкие волосы, спускающиеся на плечи, небольшие усы и короткая борода. Правая Его рука благословляет, левая поддерживает закрытое или раскрытое Евангелие.

Спас на престоле

Спас на престоле — эта икона имеет много общих черт с предыдущим изображением (книга, благословляющая рука), но фигура Христа всегда изображаемся восседающей на престоле в полный рост. Престол — символ Вселенной, всего видимого и невидимого мира, а кроме того — знак царственной славы Спасителя.

Спас в силах

Спас в силах — центральное изображение в иконостасе православного храма. Эта икона имеет много общего с "Пантократором" и "Спасом на престоле", но отличается более сложной символикой. Христос, в хитоне и гиматии сидящий на престоле с книгой, изображен на фоне красного квадрата с вытянутыми концами. Квадрат — это символ земли. По четырем концам квадрата можно найти изображения ангела (человека), льва, тельца и орла. Это символы евангелистов (соответственно Матфея, Марка, Луки и Иоанна), разносящих спасительное учение во все концы света. Поверх красного квадрата написан синий овал — мир духовный. В синем овале изображены ангелы — силы небесные (отсюда название). Поверх синего овала — красный ромб (символ мира невидимого).
Эта икона Спаса — настоящий богословский трактат в красках. Иконография иконы опирается в основном на Откровение Иоанна Богослова; образ показывает Христа таким, каким Он явится в конце времен.

Спас Эммануил

Спас Эммануил — образ Христа в возрасте двенадцати лет. (Лик Спасителя соотносится с евангельским текстом: "И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник"). Эммануил переводится как "с нами Бог". У Исайи, старшего из четырех ветхозаветных пророков Израиля, читаем: "Итак, Сам Господь даст вам знамение: "Се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя ему: Еммануил"(Ис.7.14). Отрок-Христос изображается в хитоне и гиматии и со свитком в руках. Образ встречается сравнительно редко.

Спас Благое Молчание

Спас Благое Молчание — еще более редкая икона Христа. Если "Спас Эммануил" и "Спас Нерукотворный" изображают Христа таким, каким он был на земле, а -"Спас в силах" — таким, каким он придет в конце времен, то "Спас Благое Молчание" — это Христос до Своего прихода к людям. И это единственное изображение Христа, где в нимбе вместо креста пишется восьмиконечная звезда. Звезду образуют два квадрата, один из которых обозначает божественность Господа, другой знаменует собой мрак непостижимости Божества. Спаситель изображается . в ангельском чине как юноша в белой далматике (мантии) с широкими рукавами. Руки Его сложены и прижаты к груди, за спиной — опущенные крылья. Икона передает ангельский образ Сына Божьего — Христа до воплощения, Ангела Великого Совета.

Иконы Божией Матери
Исключая Спасителя, нет в христианской иконографии ни одного предмета, который бы так часто был изображаем, так увлекал сердце, так упражнял талант художников всех времен, как лик Пресвятой Девы. Во все времена иконописцы пытались передать лику Богородицы всю красоту, нежность, достоинство и величие, на какие только было способно их воображение.
Богоматерь на русских иконах всегда в печали, но печаль эта бывает разной: то скорбной, то светлой, однако всегда исполнена душевной ясности, мудрости и большой духовной силы, Богородица может торжественно "являть" Младенца миру, может нежно, прижимать Сына к Себе или легко поддерживать Его — Она всегда полна благоговения, поклоняется своему Божественному Младенцу и кротко смиряется с неизбежностью жертвы. Лиричность, просветленность и отрешенность — вот главные черты, характерные для изображения Богородицы на русских иконах.
Как замужняя женщина. Пречистая имеет на голове покрывало, ниспадающее на плечи, по обычаю иудейских женщин того времени. Это покрывало, или накидка, по-гречески называется мафорий. Мафорий обыкновенно пишется красным (символ страданий и воспоминание о царском происхождении). Нижние одежды обыкновенно пишутся голубыми (знак небесной чистоты совершеннейшей из людей).
Другая важная деталь одеяния Богородицы — поручи (нарукавники). Поручи — деталь облачения священников; на иконах это символ сослужения Божией Матери (а в ее лице — всей Церкви) — Первосвященнику Христу.
На челе и плечах Богородицы обыкновенно изображаются три золотые звезды. Подобные украшения, сделанные из металла, были распространены у древних. На иконах звезды пишутся в знак того, что Богородица до Рождества, в Рождестве и по Рождестве пребыла Девою. Кроме того, три звезды — символ Святой Троицы. На некоторых иконах фигура Младенца Христа закрывает одну из звезд, символизируя тем самым Воплощение второй ипостаси Святой Троицы — Бога Слова.
Существует пять основных типов изображений Божией Матери: это "Молящаяся", "Путеводительница", "Умиление", "Всемилостивая" и "Заступница".

1. "Молящаяся" ("Оранта", "Панагия", "Знамение")

Это изображение встречается уже в катакомбах первых христиан. Божия Матерь изображена на иконе в фас, обычно по пояс, с руками, поднятыми на уровень головы, разведенными в стороны и согнутыми в локтях. (С древних времен этот жест обозначает молитвенное обращение к Богу). На Ее лоне, на фоне круглой сферы — Спас Эммануил.
Иконы этого типа также называются "Оранта" (греч. "молящаяся") и "Панагия" (греч. "всесвятая"). На Русской земле этот образ получил именование "Знамение", и вот как это случилось. 27 ноября 1169 года, во время штурма Новгорода дружиной Андрея Боголюбского, жители осажденного города вынесли на стену икону. Одна из стрел вонзилась в образ, и Богородица ликом обратилась к городу, источая слезы. Слезы упали на фелонь новгородского епископа Иоанна, и он воскликнул: "О дивное чудо! Как из сухого дерева текут слезы? Царице! Ты даешь нам знамение, что сим молишься пред Сыном Твоим об избавлении града". Воодушевленные новгородцы отразили суздальские полки...
В православном храме изображения этого типа традиционно помещают в верхней части алтаря.

2. "Путеводительница" ("Одигитрия")

На этой иконе мы видим Божию Матерь, правая рука которой указывает на Богомладенца Христа, восседающего на левой руке. Изображения строгие, прямоличные, головы Христа и Пречистой Девы не касаются друг друга.
Богородица как бы говорит всему человеческому роду что путь истинный — это путь ко Христу. На этой иконе она предстает путеводительницей к Богу и вечному спасению. Это также один из древнейших типов изображения Богородицы, который, как считается, восходит к первому иконописцу — святому апостолу Луке.
На Руси из икон этого типа наиболее известны Смоленская, Тихвинская, Иверская.

3. "Умиление" ("Елеуса")

На иконе "Умиление" мы видим Младенца-Христа, припавшего левой щекой к правой щеке Богоматери. Икона передает полное нежности общение Матери и Сына. Поскольку Богородица символизирует также Церковь Христову, икона показывает вам всю полноту любви между Богом и человеком — ту полноту, которая возможна только в лоне Матери-Церкви. Любовь соединяет на иконе небесное и земное, божественное и человеческое: соединение выражено соприкосновением ликов и сопряжением нимбов.
Божия Матерь задумалась, прижимая к Себе Сына: Она, предугадывая крестный путь, знает, какие страдания ждут Его. Из икон этого типа в России наибольшим почитанием пользуется Владимирская икона Божией Матери.
Наверное, не случайно именно эта икона стала одной из величайших русских святынь. Тому много причин: и древнее происхождение, овеянное именем евангелиста Луки; и события, связанные с перенесением ее из Киева во Владимир, а затем в Москву; и неоднократное участие в спасении Москвы от ужасных набегов татар... Однако и сам тип изображения Богоматери "Умиление" находил, видимо, особый отклик в сердцах русских людей, идея жертвенного служения своему народу была близка и понятна русским людям, а высокая скорбь Богородицы, приносящей сына в мир жестокости и страданий, Ее боль были созвучны чувствам всех русичей.

4. "Всемилостивая" ("Панахранта")

Иконы этого типа объединяет один общий признак: Божия Матерь изображена сидящей на престоле. На коленях она держит Младенца Христа. Престол символизирует царственную славу Богородицы, совершеннейшей из всех рожденных на земле людей.
Из икон этого типа в России наиболее известны — "Державная" и "Всецарица".

5. "Заступница" ("Агиосортисса")

На иконах этого типа Богородица изображается в полный рост, без Младенца, обращенной вправо иногда со свитком в руке. В православных храмах этот образ находится на видном месте — слева от иконы "Спас в силах", главного изображения в иконостасе.
Слава Богу за все!