......................продолжение от 14 мая
Прмч. Ваты Персянина (IV)
Святой мученик Вата происходил из Персии. Предки его были христиане, и сам он был воспитан в христианской вере. Достигши тридцатилетнего возраста, он оставил отца, мать, жену и детей, имущество свое раздал бедным и, ушедши из родительского дома, принял иночество. Усердно подвизаясь в иноческой жизни, он пожелал окончить жизнь свою мученическою смертью. В то время воздвигнуто было на христиан гонение1, и когда все иноки из той обители, где подвизался святой, разбежались, он один остался в ней. Вскоре он был схвачен и отдан на суд правителю города Низибии2. Последний стал принуждать его отречься от Христа и поклониться солнцу и огню3, но святой не послушался его и дерзновенно исповедал Христа истинным Богом. За это ему связали руки так, что от сильного напряжения они вышли из плечевых суставов. После сего святого стали влачить по земле и при этом били его по всему телу. Святой мученик после всех этих истязаний скончался за веру во Христа, будучи усечен мечом.4
________________________________________________________________________
1 Здесь разумеется гонение на христиан, воздвигнутое в Персии царем Сапором II, царствовавшим с 310 до 381 г.
2 Низибия - древнейший город, расположенный в древней Месопотамии, в северной части ее, близ границ Армении.
3 Персы боготворили солнце под образом верховного божества Митры, а также поклонялись огню.
4 Кончина святого мученика последовала около 364 г.
Сщмч. Макария, митр. Киевского (1497).
Священномученик Макарий, митрополит Киевский, до избрания на кафедру Киевской митрополии был архимандритом Свято-Троицкого монастыря в г. Вильне. В 1495 г. он в сане архимандрита, но уже нареченный митрополитом Киевским, присутствовал при венчании великого князя литовского Александра с дочерью великого князя московского Иоанна Васильевича, Еленой. Вопреки желанию Иоанна III таинство брака было совершено не архимандритом Макарием, а сначала Виленским епископом Войцехом Табором, а затем духовником княгини Елены придворным священником Фомой.
В 1495 г. после смерти Киевского митрополита Ионы Глезны совершилось рукоположение архимандрита Макария в сан митрополита собором русских архиереев: Вассиана, епископа Владимирского, Луки Полоцкого, Вассиана Туровского и Ионы Луцкого. Для получения благословения на управление митрополией к константинопольскому патриарху Нифонту были посланы старец Дионисий и инок Герман. В 1496 году патриарх прислал великому князю, княгине и митрополиту Макарию благословенные листы.
Киев в то время был полуразрушен и жить в нем было небезопасно вследствие постоянных набегов крымских и ногайских татар. Поэтому митрополит Макарий, подобно своим предшественникам, жил в Вильне, где отстаивал Православие, активно действуя против католиков. Много скорбей, трудов и забот принял на себя митрополит Макарий.
В 1497 году он решил посетить Киевскую кафедру, особенно пострадавшую от нашествия татар. Послушный пастырскому долгу, митрополит Макарий смело двинулся в путь, несмотря на грозившую опасность нападения со стороны татар. И вот, как повествует летописец, 1 мая 1497 года, на шестой неделе после великого дня Пасхи, в понедельник, безбожные перекопские татары убили преосвященного митрополита Киевского и всея Руси Макария. Произошло это в селе Стригалове, на реке Вжище, недалеко от Мозыря. Спутников его — одних убили, а других увели в плен. Много зла причинили татары и окрестным жителям.
Господь, заповедавший не бояться убивающих тело, прославил Своего верного служителя нетлением его тела. Оно было привезено в Киев и положено в соборном храме Святой Софии, где прославилось чудесами в 1625 и 1634 гг. Неоднократно возжигались чудным образом свечи перед иконостасом в соборе, где почивал святитель, а от гробницы его исходил свет и огонь.
Память его совершалась прежде в день тезоименитства (18/31 января), но с 1827 года перенесена на день его кончины. В этот день мощи его обносились вокруг Софийского собора при пении тропаря святому.
Ныне святые мощи священномученика Макария покоятся в Киеве во Владимирском кафедральном соборе.
Прп. Герасима Болдинского (1554).
Преподобный Герасим Болдинский, в миру Григорий, родился в 1490 г. в Переяславле Залесском. В раннем детстве он часто посещал храм Божий. Узнав о святой жизни прп. Даниила Переяславского, 13-летний Григорий со слезами просил старца принять его к себе в Горицкий монастырь. Преподобный принял мальчика послушником и в скором времени постриг с именем Герасим. Новоначальный инок ревностно совершал подвиги поста и молитвы, усердно помогал старцу в построении храмов и келлий и служил бедной братии своим ремеслом — он был сапожником. Вскоре о нем, как о строгом подвижнике, стало известно в Москве. Вместе со своим учителем он был вызван в столицу, где встречался с царем.
Земная слава тяготила подвижника и, после 26-летнего пребывания под руководством преподобного Даниила, святой Герасим, получив благословение старца на отшельничество, поселился недалеко от города Дорогобужа в Смоленской земле, в диком лесу, населенном змеями и зверями. Святой много раз подвергался нападениям разбойников, но кротко и терпеливо сносил все обиды и молился за обидчиков. Для пропитания своего он повесил кузовок на дереве у дороги: проходившие клали туда куски хлеба, но и эти куски иногда отбирали другие бедняки, за что преподобный только благодарил Бога. Впоследствии явился у него сторож его кусочков — ворон; если недобрый человек подходил к кузовку, ворон поднимал крик и, летая, бил крыльями по лицу нежеланного посетителя, а хищным зверям даже выклевывал глаза и обращал их в бегство.
По особому ведению он перешел на Болдину гору, где у источника стоял огромный дуб. Местные жители избили его палками и хотели утопить, но, убоявшись ответственности перед начальством, наклеветали на него наместнику Дорогобужа и подкупили сего наместника прогнать старца. Наместник хотел уже посадить Герасима в тюрьму, как бродягу. Преподобный Герасим терпеливо переносил издевательства, молчал и молился. И в это время к наместнику прибыл царский посланник из Москвы. Увидев святого Герасима, он поклонился и попросил у него благословения, так как ранее видел святого вместе с преподобным Даниилом у царя. Наместник испугался, тотчас же просил прощения у старца, обещал ограждать его от нападений и даже пожертвовал ему на устройство обители. С этих пор св. Герасим стал принимать к себе желающих иноческого подвига, и собрались к нему братия.
Тогда, испросив в Москве позволения на устройство обители, он, как сам говорил в завещании братии, «в пустыне сей, зовемой Болдино, в нейже разбойницы живяху, в Дорогобужском уезде, в лето от Рождества Христова 1528 года, Божиим изволением и помощию создах обитель сию, общежительный монастырь». А в 1530 году воздвиг храм во имя Святой Троицы и построил келлии для собравшейся братии.
Кроме Болдина монастыря прп. Герасим основал еще в городе Вязьме в 1553 г. монастырь во имя Иоанна Предтечи и поставил в ней игуменом одного из учеников своих Симеона.
Затем в брянском лесу на реке Жиздре основал третью обитель в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Игуменом обители был поставлен ученик прп. Герасима Петр Коростелев. За девять лет до кончины преподобный устроил еще один монастырь, четвертый, близ Дорогобужа, во имя Рождества Богородицы. В Болдиной обители под конец жизни преподобного было до 140 братий.
Рака с мощами прп. Герасима Болдинского
Перед кончиной прп. Герасим призвал к себе игуменов и иноков основанных им монастырей, рассказал им о своей жизни и дал последние наставления. Этот устный рассказ святого был включен в его житие, составленное по прошению соборных старцев святителем Антонием. Преставился прп. Герасим 1 мая 1554 года на 65-м году жизни. Мощи его почивают под спудом в соборной церкви Троицкого Болдина монастыря, в 15 верстах от Дорогобужа.
Тропарь, глас 4
Божественною любовию от юности своея распаляем, Преподобне, мир и вся яже в мире оставил еси, в пустыню вселился един. И в ней собрал еси ученик множество на Божие славословие, в молитвах и в посте и в трудах своих обителях добре подвизался во временней жизни. И ныне не остави посещая чад своих, Отче Герасиме, моли Христа Бога спастися душам нашим.
Кондак, глас 2
Яко преобидев тленная и долу влекущее мудрование, весь Христов быв и Того честный крест на рамо взем, последовал Ему невозвратно, в молитвах и постех бых, делех же и злостраданиях, образ быв своим учеником: но яко имея дерзновение ко Святей Троице, молися, блаженне, яко да святое успение твое празднующе вопием: радуйся преподобие Герасиме, отче наш.
Прмчч. Афонских Евфимия (1814), Игнатия (1814) и Акакия (1816).
Девятилетним ребенком Акакий был отдан в научение одному башмачнику, ежедневно бившему его. Желая освободиться от видимого тирана, мальчик впал в когти тирана невидимого — человекоубийцы-диавола. Ослабленный частыми побоями, он был утешен двумя женщинами-оттоманками. Их коварное милосердие привело — увы! к отречению потерявшего и силу воли, и терпение мальчика от Христа. Следующие девять лет жизни он провел в богатом доме во всяком довольстве и роскоши, но, достигши восемнадцатилетнего возраста ушел в Солунь и оставил мусульманскую веру. Благословляя его удалиться на Святой Афон, мать его сказала ему: «Так как ты произвольно отрекся Иисуса Христа, так точно с дерзновением должен исповедать Его пред турками». Благочестивая мать не жалела тела сына, чтобы спасти душу его. Он и сам желал того же. Подвизаясь в Хиландарском и Иверском монастырях, он узнал о недавно пострадавших Евфимии и Игнатии. Он желал стать подобным им. И пришло его время. Одевшись в турецкие одежды, Святой пришел в Оттоманскую Порту, вошел на крыльцо судилища и исповедал Христа истинного Бога, а Магомета проклял, сорвал с головы зеленую повязку и при всех истоптал ее ногами. Преподобномученик был обезглавлен, а праведная душа его отлетела в обитель Небесного Отца. Святые главы преподобномучеников Евфимия, Игнатия и Акакия находятся ныне в русской на Афоне обители святого великомученика Пантелеймона.
ИГНАТИЙ
[Афонский, К-польский, Новый, Старозагорский] (в миру Иван; † 8.10.1814, К-поль), прмч. (пам. см. ниже), мон. Род. в г. Стара-Загора и, вероятно, был болгарином по происхождению. В кон. ХVIII в. его родители, Георгий и Мария, переехали в Пловдив (греч. Филиппополь). С детства Иван отличался благочестием и 6 лет прожил в Рильском мон-ре в послушании у своенравного старца. Согласно болг. версии Жития, Иван в мон-ре жил у дяди (брата отца или матери), иером. Игнатия (Калпакчиева), бывш. разбойника, к-рый раскаялся и стал монахом (Жития на бълг. светии. 1974. С. 171). Иван вернулся в Пловдив, когда турки набирали людей в армию для подавления бунта в Сербии. Его отец отказался воевать с братьями по вере, за что был жестоко убит, а мать и 2 сестер насильно обратили в мусульманство. Узнав об этих событиях, Иван спрятался у благочестивой старицы. Сестры выдали его туркам, но Ивану удалось скрыться. Нек-рое время Иван пробыл в Бухаресте, а затем направился на Св. Гору и в Шумене встретил знакомого по Бухаресту Елевферия, к-рый перешел в ислам. Отречение друга расстроило Ивана. По дороге он был схвачен турками и от страха тоже дал обещание перейти в мусульманство. На Афоне он посетил разные мон-ри, нек-рое время прожил в скиту св. прав. Анны, затем перешел в скит Иверского мон-ря во имя св. Иоанна Предтечи, где его наставниками были духовник Никифор и старец Акакий. Узнав о мученической кончине в Фессалонике прмч. Давида († 1813) и друга Елевферия, принявшего монашество с именем Евфимий (см. Евфимий Новый из Димицаны; † 22 марта 1814), Иван решил пострадать за Христа и тем искупить грех малодушия. Старец Акакий постриг его в монахи с именем Игнатий (в болг. версии высказано предположение, что имя было дано в честь дяди - см.: Там же. С. 171) и благословил на мученичество.
29 сент. 1814 г. И. пришел в К-поль вместе с мон. Григорием, к-рый ранее сопровождал Евфимия. Через неск. дней, во вторник, причастившись Св. Таин, И. переоделся в тур. одежду и направился на заседание суда. Там он сорвал с головы тюрбан, бросил его на землю и сказал, что в юности вынужденно солгал, пообещав отречься от веры, а теперь желает забрать свои слова обратно и исповедать Христа, Истинного Бога. Судья призывал его изменить решение, но И. смело порицал религию мусульман. Его заключили в темницу, где уговорами и пытками в течение 2 дней старались заставить отречься от Христа, но мученик был непреклонен. Тогда его осудили и повесили. Через 3 дня мон. Григорий выкупил его мощи и 20 окт. доставил их на Афон, где положил вместе с мощами прмч. Евфимия в новом храме в скиту св. Иоанна Предтечи. Честная глава И. находится в рус. мон-ре вмч. Пантелеимона на Афоне, частицы его мощей хранятся в скиту св. Иоанна Предтечи и в Иверском мон-ре.
Почитание
И. распространено в среде афонского монашества. Его память празднуется трижды: в день мучения (8 окт.), 1 мая вместе с преподобномучениками Евфимием Новым и Акакием Новым († 1 мая 1816) и в Соборе Афонских преподобных (2-я Неделя по Пятидесятнице). В Афонском патерике указана память 20 окт. (Афонский патерик. Т. 2. С. 282), вероятно в честь дня прибытия его мощей на Афон.
Агиография
Житие И. и служба ему были написаны мон. Онуфрием Иверским и впервые изданы в Афинах в 1862 г. Акакием, мон. афонского скита св. Иоанна Предтечи. В честь И., преподобномучеников Евфимия Нового и Акакия Нового также были написаны общая служба и Похвальное слово (Ath. Pantel. 292, 875 и Cod. 292 из Кавсокаливийского скита - см.: Нихоритис. 2001. С. 58). Афонский мон. Герасим Микраяннанит († 1991) составил в честь упомянутых 3 святых и прмч. Онуфрия Габровского († 4 янв. 1818) общий молебный канон (находится в ркп. в скиту св. Иоанна Предтечи) и акафист.
Иконография
И. изображен молодым, безбородым монахом в темной рясе, с книгой в правой руке и с крестом в левой на житийной иконе «Святые Акакий, Игнатий и Евфимий» (1818, мастер Досифей из Печской Патриархии), хранящейся в скиту св. Иоанна Предтечи. На фреске в часовне св. Архангелов Рильского монастыря он изображен молодым монахом с маленькой бородкой, в темном монашеском облачении, держащим в руках свиток с надписью: «Аще приходиши работати Господу Богу, уготови душу свою во искушение» (1845).
Блгв. Тамары, царицы Грузинской (1213).
Блгв. Тамары, царицы Грузинской (XIII).
Память святой царицы Тамары Грузинская и Русская Православные Церкви празднуют дважды в году: 1 (14) мая (этот день у многих народов мира назван «праздником цветов») и в третий воскресный день по Пасхе, посвященный женам-мироносицам. Эти два дня имеют символическое значение.
Если сравнить Церковь с дивным садом, то царица Тамар[1] будет царственной лилией в этом саду. Кто произносит в молитве ее имя, тот ощущает духовное благоухание, как небесных цветов, построенных ею монастырей в сердце гор, часовен на вершинах скал и воздвигнутых в долинах храмов и соборов, величественных, как утесы Кавказа. Кто произносит в молитве ее имя, тот слышит звон колоколов, возвещающих о победе над врагами креста. Кто произносит ее имя, тот видит голубой и алый цвет зари на небе Грузии, в лучах которой меркнут луна и звезды. Большинство народов мира в своих песнях и сказаниях называли май самым прекрасным месяцем года. Его первый день посвящает Грузинская Церковь царице Тамар, может быть, потому, что ее царство было самым светлым и прекрасным днем в жизни Грузии.
Грузинская Церковь празднует память царицы Тамар в день святых жен-мироносиц – тех, кто, как апостолы, оставили все земное и следовали за Христом. Царица Тамар, управляя обширным государством, душой пребывала с Христом, подобно одной из жен-мироносиц. Свое милосердие, как миро, излила она на раны Грузии и старалась стереть всякую слезу с ее очей. Если б можно было назвать царицу другим именем, то это имя было бы «милосердие». Если б можно было назвать ее царствование одним словом, то этим словом было бы «благородство». Народ и история назвали ее великой, но это было не только величие ее побед, но и величие ее христианской души, которое сияет нам через мглу веков. Святая царица Тамар взяла скипетр – как крест и, взойдя на трон, сказала: «Я – отец сирот и мать вдовиц». Она стала не только царицей, но матерью и ангелом-хранителем народов Грузии.
Царицу Тамар называли мудрой. Любовь дает человеку неземную мудрость, любовь раскрывает сердце человека для Бога, любовь дает человеку единственное истинное счастье – быть жертвой для других.
Жизнь святой царицы Тамар была невидимым распятием за свой народ. Если юродивые скрывали дар прозорливости и исцелений под маской мнимого безумия, а преподобные свои духовные подвиги – в пустыне или за стенами монастырей, то подвижническая жизнь иверской венценосицы была скрыта от глаз мира еще глубже – за блеском царского двора, за грудами золота и драгоценных камней, которые приносили к ее ногам столицы и города Востока.
Днем, восседая на троне, она разбирала государственные дела и творила суд, подобно Соломону изумляя мудростью и великодушием тех, кто приходил к ней. Это был суд, где торжествовала правда, но и для осужденных не был закрыт родник ее милосердия. Меч Соломона настигал даже у жертвенника храма; во дворце же Тамар находили прощение и милость даже враги царицы – те, кто желал ее смерти и пытался направить меч в ее грудь. По ночам святая Тамар одевала власяницу и молилась Божией Матери, называя Ее Царицей Грузии, а себя – последней рабой. Молитвы святой венценосицы, как крепостные стены, защищали страну от видимых и невидимых врагов.
Цари владычествуют над народом, а лучшие из них служат подданным, как своим господам. В молитвах, долгих, как у схимницы, проходили бессонные ночи царицы, а слезы ее – то прозрачные, как алмаз, то кровавые, как рубин, – стекали, будто струи мира на землю. Ее молитва была тем пламенем, которого страшились демоны: так дикие звери пугаются зажженного факела, так волки не могут приблизиться к огню костра и только пронзительно воют издалека.
Еще в юности святой царице Тамар даровано было сновидение: будто даны ей крылья, и она поднялась высоко в небо над Грузией. Видит она на западе Черное море. В нем, как лебеди в озере, плывут византийские и генуэзские корабли. На юге единоверная Византия, Царьград – крепость Православия, стоящий, как исполин, на двух материках. На севере – вершины Кавказских гор, похожие на белые облака, сияющие, как купола храма. Взглянула она на восток и видит Каспий, который в ярости вздымает волны все выше и выше. Со страшным грохотом бросаются, как львы на добычу, и падают кипящие воды Каспия. Кажется, что гребни волн поднимаются над Кавказскими горами, что Каспий опрокинется, как огромная чаша, и поглотит в своей пучине весь Кавказ, и он, как при Ное, превратится в дно океана, а Грузия навсегда исчезнет в бездне бушующих волн. Святая царица Тамар стала молиться Богу о спасении своей страны, и увидела она трех ангелов в образе юношей, которые мчались на конях к берегу Каспия и, остановившись, стали пускать в море огненные стрелы. Раздался грохот, как будто рухнули горы Кавказа, поднялся к небу огненный столб, как во время гибели Содома, и весь огромный Каспий запылал, как пылает болото нефти. И видит она снова Каспий в образе старца, который стонет и молит о пощаде.
Проснулась царица Тамар в глубокой скорби. Она поняла, что грозная опасность идет с востока, но Господь сохранит Грузию во время ее земной жизни, как Господь сохранил от нашествий ассирийцев и вавилонян иудеев ради праведного царя Иезекии.
При царице Тамар Грузия достигла вершины своего могущества. Путник стоит на вершине гор и осматривает окрестность под своими ногами, как с высоты орлиного полета. Он любуется лазурным пламенем небосвода и облаками, подобными причудливым сказочным островам, плывущим в голубом просторе, лугами, как ковром, вышитым живыми цветами. А в это время за горизонтом собираются черные тучи. Буря может застать путника в горах, бушующие потоки – преградить ему путь. Но ничто не предвозвещает беды, небо ясно и спокойно.
Уже на востоке собираются орды Чингисхана. В горах Алтая, в равнинах Манчжурии, в пустынях Монголии собираются страшные силы. Монгольский клинок скоро разрубит карту мира от Тихого океана до Средиземного моря. Падет Китай. Дым от сожженных городов и сел оденет черным трауром небо над Грузией. Огненная лавина монгол пронесется над Русью. Монгольская конница достигнет границ Сербии, и Батый, зачерпнув своим шлемом воды из Адриатического моря, выльет ее на берег в знак того, что эта земля отныне принадлежит монголам. Но пока жива царица Тамар, солнце будет сиять над Грузией, земледелец – бросать зерно пшеницы в борозды поля, зодчие – строить храмы и крепости, а мать – кормить грудью своего ребенка.
Как царской короной, украсила царица Тамар вершины гор каменными крестами, воздвигла в горных ущельях и дремучих лесах храмы и монастыри, а в равнинах – соборы, будто неприступные крепости. Казалось, вся Грузия устами алтарей поет гимн Богу. Царица Тамар докончила строительство монастырей, начатое при ее отце Георгии[2] и великом прадеде святом Давиде Строителе[3]. Она довершила строительство пещерного монастыря Вардзия[4] – замка роз, где проводила Великий пост. Построила монастырь Бетания[5] – в честь Рождества Божией Матери. Восстановила грузинский Крестовый монастырь в Палестине[6]. Ее казна была похожа на озеро, куда стекали, как реки и ручьи, сокровища ее обширного царства и вассальных стран, а с другого конца озера вытекали золотые реки и потоки для нуждающихся и бедных, для строительства монастырей, для помощи Церквам в странах, находившихся под игом мусульманских правителей. И к иноверцам-иноплеменникам было открыто ее сердце и была щедрой ее рука. Голодного она не спрашивала: кто ты? А бедного: какая у тебя вера?
Два раза в Грузию вторгались объединенные силы мусульманских государств Ближнего Востока и два раза находили в земле Грузии общую могилу. Первый поход предпринял багдадский халиф, глава мусульман всего мира, совмещавший царскую и религиозную власть. Он занимал такое же положение и имел такой же непререкаемый авторитет, как папа в Священной Римской империи. Сопредельные с Грузией мусульманские государства выставили огромную армию. Предводительствовал ей атабег Абубекр.
Пока собиралось грузинское войско, в течение многих дней царица Тамар молилась в храмах Тбилиси. Войско вышло из ворот столицы. Впереди шла царица Тамар – босая, с распущенными волосами, с крестом в руках, как пророчица Девора перед войском израильтян. Она благословила крестом своих воинов, которые стройными рядами проходили мимо нее, сверкая доспехами и боевым оружием, с поднятыми знаменами, зная, что многие из них уже не возвратятся назад. Затем она вошла в Метехский храм Пресвятой Богородицы[7] и перед иконой Одигитрии стала молиться, чтобы Дева Мария спасла Грузию, как некогда спасла Царьград, окруженный полчищами аваров и скифов[8]. Вместе с царицей Тамар молился народ. Каждый исповедовал перед Богом свои грехи. Мирились те, кто раньше были во вражде друг с другом, богатые прощали долги своим должникам, отпускали узников и пленников на свободу. Храмы были открыты день и ночь. В битве при Шамхоре[9] грузинское войско одержало победу. Главным трофеем в этой битве была Шамхорская крепость, которая считалась неприступной.
Особенно грозным для Грузии было нашествие мусульман под знаменами Румского султана Рукнадина, правителя государства, образованного из отторгнутой от Византии провинции[10], который, подобно кесарю Византии, считал себя наследником Римской империи. Румский султан, уверенный в своей победе, послал царице Тамар письмо, где с неслыханной дерзостью требовал, чтобы царица вместе с народом приняла мусульманство. Поэтому борьба с турко-арабским войском была, прежде всего, борьбой за веру.
Румский султан ожидал, что грузинское войско, уступавшее ему численностью, не посмеет вступить в бой и перейдет к защите, а он возьмет один за другим крепости и города и замкнет кольцо своих войск вокруг Тбилиси. Гордый султан, считавший себя преемником цезарей, хотел взять Тбилиси штурмом, как некогда Тит – Иерусалим, и омыть кровью грузин позор за поражение, которое нанес туркам царь Давид Строитель[11], вырвав из их рук, как корону, Тбилиси.
Румский султан был опытный воин, свою жизнь провел в боях с византийцами и крестоносцами, где одерживал победы и терпел поражения. Но теперь случилось то, чего он не ожидал: война окончилась одним сражением. У Вардзийского монастыря разбилась, как о скалу волна, и погибла его армия.
В Грузии было спешно собрано войско, как будто звук боевой серебряной трубы облетел всю страну. Царица Тамар, обращаясь к воинам, сказала: «Пусть не устрашает вас многочисленность врага, надейтесь на силу креста. В битве совершится суд Божий».
Румский султан принимал в своем шатре из белоснежного шелка посла, который привез ответ, что вызов на войну грузинами принят. В это время султану донесли, что приближается грузинское войско. «Может быть, это спешит к нам отряд от союзных эмиратов, которые услышали призыв к джихаду – священной войне с христианами». Султану ответили: это христиане; мы видели крест на их знаменах.
Румский султан сидел в безмолвии. Он не понимал, как может орел напасть на стадо волков, а затем сказал: «Враги идут сами на мой меч покорно, как овцы на меч, теперь мне не надо будет гоняться за ними по горам и оврагам», – и добавил: – «Оседлайте мне боевого коня и для смены – лучшего арабского скакуна». Тот конь спас султана от смерти и плена[12]. Грузины похоронили убитых врагов с воинской почестью, они не мстили мертвым.
Нет уголка в Грузии, где не произносили бы с благословением имя царицы Тамар. Царица знала, что враги Христа захотят отомстить ей после смерти, и поэтому завещала похоронить ее тайно, чтобы могила навсегда оставалась скрытой от мира. Грузия выполнила ее завещание. Ее могила сохранилась и от магометан и от монголов, и от тех вандалов, которые разрывают и оскверняют гробницы своих царей. Вся страна оплакивала царицу, весь народ чувствовал себя осиротевшим. Казалось, что слава и величие Грузии воплотились в лице царицы, и теперь предстоят грозные испытания.
Ночью из ворот замка, где умерла царица Тамар, выехало десять отрядов. Каждый вез гроб, десять гробов тайно похоронили в разных местах. Никто не знал, в каком из них находится тело царицы. Согласно одному преданию, она похоронена в Гелатском монастыре[13], в усыпальнице Багратионов[14]. Другое утверждает, что она погребена в Иерусалиме, так как дала обещание совершить паломничество в Иерусалим, но при жизни не смогла сделать этого, и новый царь Лаша – Георгий[15] исполнил заветное желание своей матери: отряд грузин, примкнувши к войску крестоносцев[16], привез гроб царицы Тамар в Крестовый монастырь. Но это тайна, о которой никогда не расскажут уста земли…
У горцев есть предание, что, когда умножатся беды и скорби, царица Тамар снова придет в Грузию, снова сядет на своем золотом престоле и утешит народ. Но царица Тамар, царствуя не на земле, а на небесах духом своим, любовью никогда не оставляла Грузию и не оставит ее.
_______________________--
[1] Характерно, что грузинский народ в благодарность и за великие деяния называет святую Тамар не царицей, а царем. Это единственная женщина, которая удостоилась такой чести. Годы ее царствования – 1184–1213.
[2] Отец царицы Тамар, грузинский царь Георгий III, правил Грузией с 1156 по 1184 гг. – Здесь и далее примеч. редактора сайта «Православие.Ру».
[3] Святой Давид Строитель – грузинский царь, правивший с 1089 по 1125 гг. За время своего царствования он с Божией помощью вывел Грузию из состояния полной разрухи, объединил страну, изгнал захватчиков, исправил нестроения в Церкви, реорганизовал структуры управления государством, упорядочил финансы, создал регулярную армию и еще многое другое сотворил, оставив страну независимой и сильной. В 1122 г., освободив Тбилиси, царь Давид сделал его столицей Грузии. Память святого Давида Строителя Грузинская Православная Церковь чтит 26 января.
[4] Монастырь Вардзия – монастырь Успения Пресвятой Богородицы – уникальный пещерный монастырский комплекс (XII в.) на юге Грузии, в долине р. Кура: на протяжении 900 м вдоль левого берега Куры в отвесной туфовой стене горы Эрушети (Медвежья) высечено до 600 помещений: церквей, часовен, жилых келий, кладовых, бань, трапезных, казнохранилищ, библиотек. Помещения комплекса уходят на 50 метров вглубь скалы и поднимаются на высоту в восемь этажей. Народная этимология объясняет происхождение названия «Вардзиа» следующей легендой: однажды, когда царица Тамар была еще маленькой девочкой, она играла со своим дядей в пещерах тогда еще недостроенного монастыря; вдруг мужчина потерял ее из виду в лабиринтах пещер, и тогда малолетняя Тамар крикнула: «Я здесь, дядя!» («Ак вар, дзиа!»). Царь Георгий III повелел сделать восклицание своей дочери названием монастыря. В XVI в. монастырь был захвачен и разрушен персами, а затем турками. В первой половине XIX в., после освобождения этой территории русскими войсками, возобновлен как греческий. В советское время – музей. С конца XX в. в монастыре возобновлена монашеская жизнь.
[5] Монастырь Бетания (от евр. бейт-хани – Вифания) – монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, расположенный в 16 км от Тбилиси. Основан ранее XI в. Среди фресок церкви монастыря сохранилась фреска, изображающая царицу Тамар. Долгое время монастырь, затерянный в горах и полуразрушенный, пустовал. С конца XIX в. в нем возобновилась монашеская жизнь. В годы большевистского лихолетья насельники монастыря, официально считавшегося закрытым, продолжали возносить свои молитвы к Господу. Старцы монастыря были известны далеко за пределами Грузии.
[6] Крестовый монастырь в Палестине – монастырь Святого Креста в Иерусалиме, основанный в IV–VII вв. на месте, где некогда росло древо, из которого был сделан Крест Господень. Был разрушен арабскими завоевателями в X–XI вв. Восстановлен в конце XII – начале XIII вв. как грузинский. В восстановлении монастырского комплекса принял деятельное участие Шота Руставели, бывший поверенным царицы Тамар: его портрет, единственный в мире, сохранился на одной из колонн главного монастырского храма. С XVIII в. в монастыре действовала Богословская школа Иерусалимского Патриархата (закрыта в 1908 по причине финансовых трудностей). На протяжении всего XX в. монастырь был в упадке: кроме настоятеля, здесь не было других насельников.
[7] Метехи – древняя цитадель и резиденция грузинских царей. Храм Божией Матери был построен в XII веке. На протяжении веков он его не раз разрушали (сначала монголами, позднее – персами), но грузинские цари вновь и вновь восстанавливали его. В диаконнике храма захоронена первая мученица грузинская – святая царица Ранская Шушаника (память 28 августа), замученная мужем-огнепоклонником в V в. Во времена коммунистов храм был переделан в театр, но теперь в нем снова ведется богослужение.
[8] Имеется в виду осада Константинополя в июне 626 г. Об этом, в частности, повествует один из памятников древнегрузинской письменности – повесть «Осада Константинополя скифами, кои суть русские», переведенная с греческого в 1042 г. преподобным Георгием Иверским (память 15 мая, 27 июня).
[9] Битва при Шамхоре (Шамхорате) произошла в 1203 г.
[10] Румский султанат был создан турками-сельджуками на захваченных у византийцев землях Малой Азии. Основателем и правителем Румского султаната с центром в вифинском городе Никея стал султан Сулейман (1077–1086 гг.). Позднее, после отвоевания Никеи в 1097 г. византийцами, столица сельджукского государства была перенесена в центрально-малоазийский город Иконий или Коний (отсюда другое название этого государства – Иконийский султанат). Румский султанат распался к началу XIV века.
[11] Имеется в виду Дидгорское сражение (1121 г.), в котором 300-тысячной мусульманской армии противостояло 55-тысячное грузинское войско, на голову разбившее противника.
[12] Румский султан был разбит грузинским войском в 1204 г.
[13] Гелатский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы основан в 1106 г. грузинским царем Давидом Строителем, который и был похоронен здесь. На протяжении многих лет Гелатский монастырь был культурным и просветительским центром Грузии. При монастыре располагалась знаменитая академия. Время и исторические потрясения, конечно, оставили свой след на внешнем и внутреннем убранстве монастырских строений, но в целом монастырь и росписи его храмов прекрасно сохранились. В годы советских гонений на Церковь Гелати был превращен в музей. В настоящее время передан Грузинской Православной Церкви.
[14] Древний царский род Грузии, восходящий, по преданию, к ветхозаветному царю Давиду. Царица Тамар была из этого рода.
[15] Георгий IV Лаша (1198–1223) – сын и преемник царицы Тамар. Погиб в борьбе с полчищами Чингиз-хана.
[16] Грузинские войска принимали участие в пятом крестовом походе (1217–1221 гг.).
новомученицы:
Мц. Нины Кузнецовой (1938).
Блаженная мученица Нина родилась 28 декабря 1887 года в селе Лаль [1] Архангельской губернии (ныне это город в Вятской области) в благочестивой семье урядника Алексея Кузнецова и жены его Анны. Она была единственным ребенком, и родители любили ее до чрезвычайности. Они мечтали выдать дочь замуж, но Нина с детства любила только молитву, монастыри и духовные книги. Храмов тогда было немало, в одном только Лальске шесть, хотя в те годы это было небольшое село. Посмотрел отец на тяготение дочери к духовному и решил, что не благоприятно для нее будет спасение на путях жизни семейной. Раз так, то неразумно будет и препятствовать ее духовным стремлениям. Отец отдал ей амбар, в котором сам смастерил полки, и стал покупать ей духовные книги. Так у Нины собралась богатая библиотека, и не было для нее большего утешения, чем чтение книг. Она много молилась, многие молитвы знала наизусть, на память читала Псалтирь. В постоянной молитве и трудах душа ее возрастала и укреплялась в чистоте, добродетелях и совершенстве. Тогда же она стала принимать странников и людей обездоленных. Родители вполне смирились с выбранным ею жизненным поприщем, да и сами видели, что наступило время гонений, и уж какая теперь счастливая семейная жизнь, когда христиан начинают преследовать, мучить и убивать. 
Нина Кузнецова с родителями
В 1932 году власти арестовали Алексея и Анну, которые были уже в преклонных летах; они не выдержали тягот заключения и вскоре скончались. Власти собирались арестовать вместе с ними и Нину, но во время ареста родителей ее от переживаний разбил паралич, и впоследствии она с трудом передвигалась и почти не владела правой рукой. Когда нужно было перекреститься, она всегда помогала себе левой рукой. Не случись с ней болезни, осудили бы и ее на заключение, но из-за ее немощи, продержав месяц в Котласской тюрьме, Нину отпустили домой. По той же причине власти оставили ей дом и все имущество, которым она распорядилась как нельзя лучше. Дом был большой, пятистенный, с огромной кухней, где на полатях умещалось до двадцати человек и на печи пять, была еще большая комната, которая вся занималась народом, в основном женщинами, у которых были арестованы мужья, а имущество отобрано. Все они шли к Нине, у которой находили приют и пропитание. Она сама укладывала их ночевать, что было для нее нелегко из-за болезни.
После закрытия в начале революции Коряжемского монастыря братия его перебралась в Лальск, здесь образовался монастырь из двенадцати человек. Под храмом, в бывшем складском помещении, монахи сложили печь, прорубили два окошка, перегородили склад надвое и у них получилось две кельи. Здесь они жили, а служили в лальском соборе, и в своей жизни, и в церковной службе полностью сохраняя монастырский устав. Уже и монастырей в Северной Руси не осталось, а здесь был монастырь, и двенадцать человек братии сохраняли монашеское благочестие и благочиние. Настоятелем монастыря был игумен Павел (Хотемов). Родом он был из зырян, из глухой деревни неподалеку от Усть-Сысольска (ныне город Сыктывкар). Грамоте его обучил благодетель учитель, который преподавал в городе, но каждое лето, возвращаясь домой, проходил через село, где жили родители мальчика. Учитель давал ему задание на лето, объяснял урок и уходил, а на обратном пути принимал выполненное и задавал новое, и так мальчик обучился грамоте. На всю жизнь отец Павел сохранил благодарность к своему учителю и поминал его за каждой литургией. Но еще больше он был благодарен тем, кто пробудил в нем интерес к грамоте духовной, любовь ко Христу и монашеской жизни. Был он тогда подростком, и вот деревенские женщины собрались идти на богомолье в Киев пешком и предложили взять с собой и его. Он быстро собрался, даже шапки не взял. Путешествие заняло целый год. Вот тогда, у мощей преподобных в пещерах Киево-Печерского монастыря, он вполне понял и оценил, что это такое — спасительный монашеский путь. «Я за тех женщин, кто меня в Киев водил, каждый день молюсь, — говорил отец Павел, — если бы не попал я тогда в Киев, то не стал бы монахом, а не стал бы монахом, то не спасся бы». «А теперь, батюшка, спасешься?» — спрашивал его послушник Андрей Мелентьев. «А как не спасусь?! Бесы меня потащат в ад, так я вот так руки расставлю да скажу: я христианин! нет вам до меня дела!»
Отец Павел был большим подвижником. Он помнил на память больше шестисот имен людей, за которых постоянно молился за литургией. Чтобы иметь возможность помянуть всех, он приходил в храм за несколько часов до начала обедни, совершал проскомидию и молился за каждого человека. Когда его спрашивали, что такое монастырь, он отвечал: монастырь — это семнадцатая кафизма и кислая капуста каждый день, в простоте своего сердца выделяя для вопрошающего главное — молитву и пост. Сам он постился весьма сурово. Бывало, принесет ему кто-нибудь домашнего печенья или ватрушек вкусных. Отец Павел посмотрит, пощупает и эдак скажет со смехом: «Ой, ой, сильно хорошие, да жалко». И уйдет. Эти ватрушки потом так и лежат, пока не засохнут. Нина забирала эти сухари у отца Павла, размачивала их в ковше с водой и ела. Это и была вся пища подвижницы в течение многих лет.
После того как в 1928 году и этот монастырь в Лальске был властями закрыт, часть братии и среди них игумены Павел и Нифонт, который был в монастыре казначеем, нашли приют в доме блаженной Нины.
Монастырский устав блаженная соблюдала строго. Спала она четыре часа в сутки и в два часа ночи неизменно становилась вместе с монахами на молитву. И никогда она не пила ни чаю, ни молока, не ела сахара и ничего вкусного, а вся ее каждодневная еда состояла из размоченных в воде сухарей. И это при том, что в горнице у нее самовар со стола не сходил, один вскипит, другой ставят, а за столом вокруг самовара люди сидят, чай пьют, обедают, полон двор лошадей, потому что и проезжие у нее останавливались: за постой платить не надо, да и искать не надо, дом блаженной Нины, урядниковой дочки, каждый укажет, а уж в доме все не по мирскому, а по простому православному обычаю устроено — всякий здесь находил кров и какое-то пропитание; у кого был излишек хлеба, муки или крупы, те, уезжая, оставляли его для других. Гости хозяйки располагались обычно вокруг стола, но сама Нина никогда за стол не садилась, а в углу перед печью у загородочки на чурбачке. Она никогда не спала на постели, ляжет в углу избы под умывальником, натянет калечными руками на голову одеяло, свернется калачиком и спит. В храме она присутствовала за каждой службой; устраивалась где-нибудь на клиросе и делала вид, что спит. Но стоило кому-нибудь запнуться в службе, как она сразу подавала голос и читала, что следовало дальше, потому что службу она знала наизусть. Зрение у отца Павла было худое, и он, зная, что блаженная помнит службы и церковный устав, бывало, открывал из алтаря дверь и спрашивал оттуда: «Нинка, какое зачало Апостола и Евангелия читать?» Она тут же и отвечала: такие-то, и никогда не ошибалась.
В это время за псаломщика на клиросе был послушник Андрей Мелентьев. Многих из тех, кто пел раньше в церкви, кого закулачили, кого выслали, а некоторые сами разъехались и попрятались. Остались только старушки-матушки да купчихи-старушки, да иных старушек насобирает псаломщик и с ними поет. А пока с ними поет, забудет вовремя нужный Апостол найти, а пора уже выходить читать. Блаженная сидит на клиросе с закрытыми глазами, делая вид, что спит, и в этот момент говорит: «Открывай зачало...» —«Ну, не мешай, Нинка», — ответит послушник, а сам спешно ищет. Первое время он не верил, что она ему верно говорит, но потом, многократно убедившись в этом, уже не проверял.
В тридцатых годах из монастырских священников остался только игумен Павел (Хотемов), и стали прихожане опасаться — сможет ли вести каждый день службу старец, который из-за возраста становился весьма немощным. Отец Павел хотел пригласить служить иеромонаха, только что вернувшегося из заключения, но староста храма испугалась и воспротивилась этому. Тогда пригласили протоиерея Леонида Истомина, служившего в селе Опарине. Он был родом из Великого Устюга, до революции был лесничим, а после революции, в самый разгар гонений на Церковь, выразил желание стать священнослужителем и был рукоположен. Очень переживали отец Павел и блаженная, а ну как придет мирской протоиерей и нарушит устав монастырский. Он придет настоятелем, как его не послушаться, если он потребует сократить службу? Андрей Мелентьев сказал блаженной: «Нинушка, давай так уговоримся — не будем поддаваться, пока он сам не запретит. А и то — поспорим немножко. Скажем: батюшка, во-первых, собор, а во-вторых, в городе был монастырь, люди здесь просвещенные, понимают службу. Вот мы и держимся за церковный устав, чтобы пороку нам от людей не было. А если уж вы благословите — так и будет, как благословите». А заранее решили они священника ни о чем не спрашивать. Отец Леонид, прослужив несколько первых служб, ничего не сказал, так и осталась у них в соборе полная монастырская служба. По молитвам и заступничеству блаженной Нины собор в Лальске долго не закрывался, хотя власти не раз принимали шаги к прекращению в нем богослужения. В начале тридцатых годов они все же распорядились закрыть собор, но блаженная тогда стала писать в Москву решительные письма, собрала и отправила ходоков и действовала столь твердо и неотступно, что властям пришлось уступить и вернуть собор православным.
В начале 1937 года сотрудники НКВД арестовали отца Леонида Истомина, послушника Андрея Мелентьева, старосту храма, певчих, многих прихожан и последних еще остававшихся на свободе священников. Все они были этапированы в Великий Устюг и заключены в храме Архангела Михаила, превращенном в тюрьму.
31 октября 1937 года сотрудники НКВД арестовали блаженную Нину, но обвинения против нее не нашли. Полмесяца продержали блаженную в Лальской тюрьме, ни о чем не спрашивая, не предъявляя обвинения. Власти принуждали к лжесвидетельству против блаженной многих людей, но согласился на это только один — заместитель председателя Лальского сельсовета. Он дал показания о том, что блаженная Нина является активной церковницей, которая не только противится закрытию храмов, но неустанно хлопочет об открытии новых. «Летом 1936 года, когда поселковый совет намеревался закрыть церковь в Лальске, — показывал он, — Кузнецова организовала кампанию, приведшую к срыву этого мероприятия, она собирала подписи и проводила собрания верующих, предоставляя для этой цели свой дом. В августе 1937 года сельсовет начал собирать подписи среди жителей Лальска, которые желали бы закрыть храм, но Кузнецова снова собрала собрание верующих в своем доме и, таким образом, сорвала мероприятие, намеченное к проведению советской властью. Когда был арестован псаломщик Мелентьев, Кузнецова сразу же стала хлопотать за него, просить, чтобы его освободили, брала его под защиту».
После этих показаний в середине ноября блаженной Нине было предъявлено обвинение, и она была допрошена.
— Следствие располагает данными о том, что вы на протяжении ряда лет предоставляли свою квартиру для сборищ церковников, так ли это?
— Да, у меня в квартире до сих пор проживает священник Павел Федорович Хотемов, а также приходили другие верующие по вопросам церкви и службы в ней.
— Следствию известно, что вы по вопросу открытия лальского собора говорили: «Эта власть долго не продержится, все равно скоро будет война и снова все будет по-старому». Так ли это?
— Нет, этого я не говорила.
Виновной себя перед советской властью блаженная не признала.
Но что было делать с калекой, само содержание которой в тюрьме было для властей неудобным, а по известности блаженной среди народа и страшным — и на следующий же день после допроса она была отправлена в тюрьму города Котласа. 23 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила блаженную Нину к восьми годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Блаженная Нина была отправлена в один из лагерей Архангельской области, но недолго пробыла здесь исповедница. Она умерла в концлагере 14 мая 1938 года.
Причислена к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
Арестованные ранее священники, в частности отец Леонид Истомин, были заключены в это время в храме Архангела Михаила в Великом Устюге. Православных поместили в небольшую камеру над алтарем, там же были собраны все священники и диаконы из Лальска. Лежа служили всенощные под большие праздники, священники во время службы, не приподнимаясь с нар, подавали вполголоса возгласы. Два года пробыл отец Леонид Истомин в тюрьме и лагере вместе со своими прихожанами, а затем его среди других священнослужителей отправили на лесозаготовки в Карелию. Условия содержания были такими, что заключенные вымирали целыми лагерями. Здесь принял кончину и отец Леонид.
Все ныне поминаемые Угодники Божии молите Бога о нас грешных!!! [взломанный сайт]
****************************************************************************************************************************************
Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года
(Дея. 12, 12-17; Ин. 8, 42-51). Господь объяснял иудеям почему они не веруют в Него, чем бы вы думали? Тем, что Он истину им говорит: "А как Я истину говорю, то не верите Мне". Ложь обратилась, как говорится, в плоть и кровь их и сделала истину невместимой для них. Отчего и ныне не веруют? Оттого же; Господь истину говорит, потому и не веруют. Но как же это? Ведь они все ученые и только у них речей, что об истине? Речей-то много, да дела никакого. Плетение систем их то же, что плетение паутинное; только они не замечают, этой непрочности. Начала систем их без оснований, и последующие повороты их без доказательств; а они все-таки удовлетворяются ими. На предположения такой образовался позыв, что, кажется, они одни составляют все содержание их умов; и, однако, это слывет солидным образованием. Туман мечтаний напущен ими на немногие добытые ими факты; и эти последние восстают в этом тумане совсем в другом виде, чем они есть на самом деле; однако, это слывет областью истины непреложной. Так-то ум стал гнил, и так-то испортили его вкус! Как вместиться в него истине? Вот и не веруют они Господу, Который говорит одну только истину.
***************************************************************************************************************************************
Море житейское
"Вот, Он убивает меня; но я буду надеяться"
(Иов. 13, 15)
Плывет корабль. И, как бы ни была глубока пучина морская, как бы ни были сильны волны, как бы ни свирепствовала буря, - все хорошо, пока вода в него не проникла. Не в том задача мореплавателя, чтобы вывести корабль из моря, а в том, чтобы вода его не залила. Так и задача жизни христианина состоит не в избежании забот, испытаний, искушений, а в том, чтобы все это не могло нарушить его душевный покой и залить его душу неудержимой волной, не оставляя места ничему другому.
Если оставить в своем сердце свободный доступ бесчисленным мелким и крупным заботам, постоянно осаждающим каждого из нас, они очень скоро породят в нас недовольство, раздражение, горечь, и мы будем в тягость себе и другим. Наше мрачное расположение духа будет бросать тень на все окружающее, и от нас будет веять холодом.
Научимся же не поддаваться нашим заботам и затруднениям и не будем преувеличивать их значение, тогда и душевный наш мир не будет нарушен, и среди всех этих бурь мы будем "всегда радоваться".
Нет ничего отраднее и утешительнее, чем видеть человека всегда спокойного, мирного, радостного даже среди многих и тяжелых забот. Такой человек светит ярко среди жизненного мрака, действует лучше всякой проповеди, может ободрить и поддержать унывающего брата и дать ему силу продолжать тяжелый путь.
"Нас наказывают, но мы не умираем, нас огорчают, а мы всегда радуемся" (2 Кор. 10, 6, 9).
из истории:
В 1993 г. создан экономический союз СНГ
В 1948 г. провозглашено создание государства "Израиль" - знамение последних времен, шаг к воцарению лжемессии - антихриста
АПОСТОЛЬСКОЕ И ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ ДНЯ: http://boguslava.ru/viewforum.php?id=77
Слава Богу за все!!!Слава Вечная ЕМУ ,побеждающему тьму!!!
