"Порой поводом для написания рассказа может явится пустяковый, на первый взгляд, диалог, вскользь сказанное слово, беглый взгляд чьих-то глаз, да Бог весть, что ещё. История, которую я хочу поведать в этом рассказе, с большим одолжением можно таковой назвать. Однако, я уверен, что она стоит времени, потраченного на неё.

Мы движемся по этой жизни, преодолевая немалые периоды времени, тома книг, километры пространств. И случается, что в какой-то точке этого движения нам приходится останавливаться отнюдь не по нашей воле. Так произошло и с вашим покорным слугой. Мой автомобиль сломался в сумеречный час, да ещё прямо посреди леса. Перспектива, открывшаяся мне в тот момент, была никак не приятной. Провести ночь на глухом участке трассы, в незнакомом лесу, без единого куска хлеба - всё это было весьма прискорбным. Мобильный телефон к тому времени оказался разряжен, и ожидавший где-то далеко впереди меня батюшка, чей храм я должен расписать, вынужден будет констатировать моё опоздание, и ожидать.

Стояла тёплая летняя ночь, и это огорчало и радовало одновременно. Радовало, потому что, я не замёрзну, а огорчало потому, что со страшной силой мучила жажда, а воды не было ни капли.

Однако, я не унывал. Выходить из машины я не собирался – мало ли, какие дикие звери водятся здесь. Но молитвослов был у меня с собой, и, открыв его на первой странице канона Святителю и Чудотворцу Николаю Мирликийскому, я перекрестился, и углубился в чтение.

Где-то хрустнула ветка. Неподалёку заухала сова. Звонко тренькали цикады. Ночь продолжала своё царство, но за молитвой время летело незаметно. Не успел я прочесть и половину, как из-за поворота блеснул свет дальних фар, и послышалось ворчание отечественного автомобиля. Так, как мой автомобиль сломался прямо посредине дороги, не заметить его среди леса невозможно.

Спустя минуту, ко мне подъехала жигулёвская «шестёрка», и остановилась возле меня. Мотор заглох. Фары погасли, и клацнула открывающаяся дверь. Однако, я ничего не видел, ослеплённый фарами. Когда глаза привыкли к ночному освещению, я увидел средних лет мужчину в брюках и непонятного цвета рубашке с короткими рукавами. Лицо с крупными чертами было приветливым. Он поставил одну ногу на землю, и выглянул, привстав поверх крыши своей машины.

- Здорово! Сломалась?

- Здравствуйте. Да. - С надеждой в голосе ответил я.

- Можно здесь попробовать починить?

- Нет, не думаю. Нужна мастерская.

- Да где ж я тебе мастерскую ночью среди леса сыщу?

- Так мне хотя бы в село ближайшее попасть, а там завтра нашёл бы.

- Это без проблем. Через километра два, будет поворот. Свернуть, проехать пять километров, и ты у нас в селе. Идёт?

Прошло немного времени, и моя машина, тщательно привязанная тросом к «шестёрке», неспешно катила по направлению к незнакомому селу.

Прошло немного времени, и мы въехали в одну из сельских улиц.

Одни заборы сменяли другие, и так прошло минут пять. Наконец мне посигналили, чтобы я тормозил, и мы остановились.

Потушив фары, я вышел из салона автомобиля, и очутился возле красивого белого забора, за которым светились окна. Затем скрипнула входная дверь, создав ещё одно пятно света.

- Вася, ты?

- Да, с гостем. Принимай.

И меня приняли. Со всем радушием сельской души. Мы попали как раз к ужину, потому спустя пять минут я сидел в тёплой чистой комнате, за щедро накрытым столом. Стол был большой. Как оказалось, сегодня к чаю собрались несколько семей. Но шумно не было, не смотря на то, что народу за столом было не меньше дюжины. Молодёжи не было, не считая одной лишь двенадцатилетней внучки хозяина дома. Потому разговор шёл негромко, вдумчиво, и неторопливо. Стол был заставлен разными вкусностями разного посола и приготовления.

Расспросив меня, кто я и откуда, радушная компания перешла на обсуждение местных новостей.

Вспомнив событие у пруда, посокрушавшись о повышении цен на те, или иные товары, и спросив у присутствовавшего здесь работника колхоза о состоянии почвы в этом году, вспомнили, между прочим, и ещё одно событие. И случилось оно не когда-нибудь, а сегодня.

Событие заключалось в следующем: сегодня, в воскресный день, местный храм принимал в свои святые стены не местного батюшку, долженствующего временно заменить местного, благополучно пребывающего ныне после операции в больнице. И вот это, последнее обстоятельство и заинтересовало чаевничающую компанию.

- И обратите внимание, как он священнодейственно двигается, - громко отхлебнув из крупной чашки, прогудел пожилой мужчину.

- Наш батюшка лучше правит, - послышался ответ от пожилой женщины, сидевшей на самом краю стола.

- Никто с этим не спорит. Куда ж молодому до нашего, опытного. Наш не намного старше, но всё же, не в прошлом году рукоположен.

- А что скажите.. как он говорит проповедь? – донеслось с другого края стола.

- Да что сказать, - подхватил беседу седовласый мужчина, сидевший напротив меня, - молодой ещё…

- Ну и что, что молодой? – возразил ему привёзший меня водитель, – Молодые, они знаешь, какие умные да ранние бывают?

- Вась, а ты чего? Ты ж не был на службе. Откуда тебе знать, какой сегодня поп был?

- Не был, ну и что? Я ж так, для справедливости.

- Ну, если по справедливости, то мне понравилась сегодняшняя проповедь.

- Да, - прозвучал ещё не слышимый женский голос с моего ряда, но с самого края стола, - батюшка образованный, знает толк в своём деле.

- Ну так оно может и так. Вообще то, мне тоже проповедь нравится. Так грамотно говорил, много умного рассказывал.

- Ну а как же, академию уже заканчивает.

- Да..

- Вот тебе и «да»..

- Ну и наш академик.

- Вот я и говорю, что то, что молодой, не важно. Важно, что неплохо служил и говорил.

- Да, согласен, неплохо. И проповедь сойдёт, согласны?

- Да, не мешало бы конечно ему немного умения красиво говорить, да интонацию чуть-чуть иначе ставить.

- Ну так мы ж и говорим – молодой ещё. Научится. А ты хочешь сразу всё от него.

- Да, опыт не в академии родится, а в практике.

- Ну не знаю. По моему, служит он красиво. Красивее нашего, как его то звать...

- Отец Савва у нас. А тот, что сегодня заменял его, ой… ну не вспомню уже. Такое чудное имя.

- Иаков.

- Точно! Редкое имя нынче.

- Редкое.

Внучка, хозяина, Фотиния, вышла в сени. На несколько мгновений разговор прервался. Затем продолжился снова.

- А когда нашего батюшку выпишут из больницы?- наконец, после громкого глотка из большой красной чашки с белым горошком, спросил мой водитель.

- Обещали уже к следующему воскресенью поставить на ноги.

- А долго батюшка проповедь говорил то?

- Да я почём знаю? Я ж не помню, как наш говорит. Эй, Люба, ты ж знаешь.

- Если подумать, то примерно так же, как наш. А обратите внимание - молодой, а уже с косой! Это редко сегодня! Наш батюшка тоже с косой, но наш уже не один год служит. Ему понятно. А тут, прям загляденье.

- А голос мне не понравился. Какой-то, гнусавый, бледный. И всё время не в ноту. Я хоть не обучена и на крыласе не пою, и то слышу, что не то.

- Да брось ты. Я в музыкальную школу в детстве ходила, и не слышала ничего неправильного.

- Да ладно вам, бабоньки. Для нашего села пойдёт и голос, и проповедь. Верно, Вась?

- Ну а я что говорю?

- В принципе, пойдёт. В одном селе, рассказывали, и того не умеет. А этот и служит неплохо, и проповедь такую интересную про Антония Великого. Про мощи и всё такое.

- Да, хорошая проповедь. Великий святой. Монашество основал! Стоило ему проповедь посвящать!

- Кому посвящать? –спросила внучка, войдя в комнату?

- Святому преподобному. Антонию Великому. А ты что ж не слушала? Молодёжь!

- Какому Антонию?! Отец Иаков, только в начале передал от нашего батюшки, чтобы, кто желает, успел, записаться в паломническую поездку в Киевские Пещеры, где подвизался Антоний Печерский, а не Антоний Великий. И всё. Это было в самом начале, всего несколько слов. А проповедь была про исцеление Господом бесноватого…"

12.10.2013.

Из цикла "Записки иконописца"
Проповедь

иерей Рустик Вязовский