из Социальной концепции РПЦ
(По мере изменения государственной и общественной жизни, появления в этой области новых значимых для Церкви проблем, основы ее социальной концепции могут развиваться и совершенствоваться. Итоги данного процесса утверждаются Священным Синодом, Поместным или Архиерейским Соборами.)

III. Церковь и государство

III.1. Церковь как богочеловеческий организм имеет не только таинственную сущность, неподвластную стихиям мира, но и историческую составляющую, входящую в соприкосновение и взаимодействие с внешним миром, в том числе с государством. Государство, которое существует для устроения мирской жизни, также соприкасается и взаимодействует с Церковью. Взаимоотношения государства и последователей истинной религии изменялись в ходе истории.

Первоначальной ячейкой человеческого общества являлась семья. Священная история Ветхого Завета свидетельствует о том, что государство сложилось не сразу. До ухода в Египет братьев Иосифа государства у ветхозаветного народа не было, а существовала патриархальная родовая община. Государство постепенно складывается в эпоху Судей. В результате сложного исторического развития, которым руководит Промысл Божий, усложнение общественных связей привело к образованию государств.

В древнем Израиле до периода Царств существовала единственная в истории подлинная теократия, то есть богоправление. Однако по мере удаления общества от послушания Богу как устроителю мирских дел люди начали задумываться о необходимости иметь земного властителя. Господь, принимая выбор людей и санкционируя новую форму правления, в то же время сожалеет об оставлении ими богоправления: «И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними... Итак послушай голоса их; только представь им и объяви им права царя, который будет царствовать над ними» (1 Цар. 8. 7, 9).

Таким образом, возникновение земного государства должно быть понимаемо не как изначально богоустановленная реальность, но как предоставление Богом людям возможности устроять свою общественную жизнь исходя из их свободного волеизъявления, с тем, чтобы таковое устроение, являющееся ответом на искаженную грехом земную реальность, помогало избежать еще большего греха через противодействие ему средствами мирской власти. При этом Господь устами Самуила ясно говорит, что ожидает от этой власти верности Его заповедям и творения добрых дел: «Итак, вот царь, которого вы избрали, которого вы требовали; вот, Господь поставил над вами царя. Если будете бояться Господа, и служить Ему, и слушать гласа Его, и не станете противиться повелениям Господа, то и будете и вы и царь ваш, который царствует над вами, ходить вслед Господа, Бога вашего... А если не будете слушать гласа Господа, и станете противиться повелениям Господа, то рука Господа будет против вас, как была против отцов ваших» (1 Цар. 12. 13-15). Когда Саул преступил заповеди Господни, Бог отверг его (1 Цар. 16. 1), велев Самуилу помазать на царство другого избранника Своего — Давида, сына простолюдина Иессея.

Сын Божий, владычествующий землей и Небом (Мф. 28. 18), через вочеловечение подчинил Себя земному порядку вещей; повиновался Он и носителям государственной власти. Распинателю Своему Пилату, римскому прокуратору в Иерусалиме, Господь сказал: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше» (Ин. 19. 11). В ответ на искусительный вопрос фарисея о позволительности давать подать кесарю Спаситель сказал: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22. 21).

Раскрывая учение Христово о правильном отношении к государственной власти, апостол Павел писал: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее; ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим. 13. 1-7). Ту же мысль выразил и апостол Петр: «Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, — ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, — как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1 Петр. 2. 13-16). Апостолы учили христиан повиноваться властям независимо от их отношения к Церкви. В апостольский век Церковь Христова была гонима и местной иудейской властью, и государственной римской. Это не мешало мученикам и другим христианам тех времен молиться за гонителей и признавать их власть.

III.2. Падение Адама принесло в мир грехи и пороки, нуждавшиеся в общественном противодействии, — первым из таковых было убиение Каином Авеля (Быт. 4. 1-16). Люди, понимая это, во всех известных обществах начали устанавливать законы, ограничивающие зло и поддерживающие добро. Для ветхозаветного народа Законодателем был Сам Бог, давший правила, которые регламентировали не только собственно религиозную, но и общественную жизнь (Исх. 20-23).

Государство как необходимый элемент жизни в испорченном грехом мире, где личность и общество нуждаются в ограждении от опасных проявлений греха, благословляется Богом. В то же время необходимость государства вытекает не непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но из последствий грехопадения и из согласия действий по ограничению господства греха в мире с Его волей. Священное Писание призывает власть имущих использовать силу государства для ограничения зла и поддержки добра, в чем и видится нравственный смысл существования государства (Рим. 13. 3-4). Исходя из вышесказанного, анархия — отсутствие надлежащего устроения государства и общества, — а равно призывы к ней и попытка ее установления противоречат христианскому миропониманию (Рим. 13. 2).

Церковь не только предписывает своим чадам повиноваться государственной власти, независимо от убеждений и вероисповедания ее носителей, но и молиться за нее, «дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим. 2. 2). Одновременно христиане должны уклоняться от абсолютизации власти, от непризнания границ ее чисто земной, временной и преходящей ценности, обусловленной наличием в мире греха и необходимостью его сдерживания. По учению Церкви, сама власть также не вправе асболютизировать себя, расширяя свои границы до полной автономии от Бога и установленного Им порядка вещей, что может привести к злоупотреблениям властью и даже к обожествлению властителей. Государство, как и иные человеческие учреждения, пусть даже и направленные на благо, может иметь тенденцию к превращению в самодовлеющий институт. Многочисленные исторические примеры такого превращения показывают, что в этом случае государство теряет свое подлинное предназначение.

III.3. Во взаимоотношениях между Церковью и государством должно учитываться различие их природ. Церковь основана непосредственно Самим Богом — Господом нашим Иисусом Христом; богоустановленность же государственной власти являет себя в историческом процессе опосредованно. Целью Церкви является вечное спасение людей, цель государства заключается в их земном благополучии.

«Царство Мое не от мира сего» — говорит Спаситель (Ин. 18. 36). «Сей мир» отчасти повинуется Богу, отчасти же, и главным образом, автономизирует себя от собственного Творца и Господа. В той степени, в какой мир не подчиняется Богу, он подчиняется «отцу лжи» сатане и «во зле лежит» (Ин. 8. 44; 1 Ин. 5. 19). Церковь же — «тело Христово» (1 Кор. 12. 27), «столп и утверждение Истины» (1 Тим. 3. 15) — в своей таинственной сущности не может иметь в себе никакого зла, ни тени тьмы. Поскольку государство есть часть «мира сего», оно не имеет части в Царстве Божием, ибо там, где Христос «всё и во всем» (Кол. 3. 11), нет места принуждению, нет места противопоставлению человеческого и Божия, а следовательно, нет там и государства.

В современном мире государство обычно является светским и не связывает себя какими-либо религиозными обязательствами. Его сотрудничество с Церковью ограничено рядом областей и основано на взаимном невмешательстве в дела друг друга. Однако, как правило, государство сознает, что земное благоденствие немыслимо без соблюдения определенных нравственных норм — тех самых, которые необходимы и для вечного спасения человека. Поэтому задачи и деятельность Церкви и государства могут совпадать не только в достижении чисто земной пользы, но и в осуществлении спасительной миссии Церкви.

Нельзя понимать принцип светскости государства как означающий радикальное вытеснение религии из всех сфер жизни народа, отстранение религиозных объединений от участия в решении общественно значимых задач, лишение их права давать оценку действиям властей. Этот принцип предполагает лишь известное разделение сфер компетенции Церкви и власти, невмешательство их во внутренние дела друг друга.
Церковь не должна брать на себя функции, принадлежащие государству: противостояние греху путем насилия, использование мирских властных полномочий, принятие на себя функций государственной власти, предполагающих принуждение или ограничение. В то же время Церковь может обращаться к государственной власти с просьбой или призывом употребить власть в тех или иных случаях, однако право решения этого вопроса остается за государством.

Государство не должно вмешиваться в жизнь Церкви, в ее управление, вероучение, литургическую жизнь, духовническую практику и так далее, равно как и вообще в деятельность канонических церковных учреждений, за исключением тех сторон, которые предполагают деятельность в качестве юридического лица, неизбежно вступающего в соответствующие отношения с государством, его законодательством и властными органами. Церковь ожидает от государства уважения к ее каноническим нормам и иным внутренним установлениям.

III.4. В ходе истории складывались различные модели взаимоотношений между Православной Церковью и государством. В православной традиции сформировалось определенное представление об идеальной форме взаимоотношений между Церковью и государством. Поскольку церковно-государственные взаимоотношения — явление двустороннее, то вышеуказанная идеальная форма исторически могла быть выработана лишь в государстве, признающем Православную Церковь величайшей народной святыней, — иными словами, в государстве православном.

Попытки выработать такую форму были предприняты в Византии, где принципы церковно-государственных отношений нашли свое выражение в канонах и государственных законах империи, отразились в святоотеческих писаниях. В своей совокупности эти принципы получили название симфонии Церкви и государства. Суть ее составляет обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой. Епископ подчиняется государственной власти как подданный, а не потому, что епископская власть его исходит от представителя государственной власти. Точно так же и представитель государственной власти повинуется епископу как член Церкви, ищущий в ней спасения, а не потому, что власть его происходит от власти епископа. Государство при симфонических отношениях с Церковью ищет у нее духовной поддержки, ищет молитвы за себя и благословения на деятельность, направленную на достижение целей, служащих благополучию граждан, а Церковь получает от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и для духовного окормления своих чад, являющихся одновременно гражданами государства.

В 6-й новелле святого Юстиниана сформулирован принцип, лежащий в основе симфонии Церкви и государства: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое (священство, церковная власть) заботится о божественных делах, а второе (царство, государственная власть) руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем». Руководствуясь этой нормой, император Юстиниан в своих новеллах признавал за канонами силу государственных законов.

Классическая византийская формула взаимоотношений между государственной и церковной властью заключена в «Эпанагоге» (вторая половина IX века): «Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства».

Однако симфония в Византии не существовала в абсолютно чистой форме. На практике она подвергалась нарушениям и искажениям. Церковь неоднократно оказывалась объектом цезарепапистских притязаний со стороны государственной власти. Суть их заключалась в том, что глава государства, император, претендовал на решающее слово в устроении церковных дел. Помимо греховного человеческого властолюбия у таких посягательств была еще и историческая причина. Христианские императоры Византии были прямыми преемниками языческих Римских принцепсов, которые среди многих своих титулов имели и такой: pontifex maximus — верховный первосвященник. Всего откровенней и опасней для Церкви цезарепапистская тенденция обнаруживалась в политике императоров-еретиков, в особенности в иконоборческую эпоху.

У русских государей, в отличие от византийских василевсов, было иное наследие. Поэтому, а также в силу других исторических причин, взаимоотношения церковной и государственной власти в русской древности были более гармоничными. Впрочем, отступления от канонических норм также имели место (правление Ивана Грозного, столкновение царя Алексея Михайловича с Патриархом Никоном).

Что касается Синодальной эпохи, то несомненное искажение симфонической нормы в течение двух столетий церковной истории связано с ясно прослеживаемым влиянием протестантской доктрины территориализма и государственной церковности (см. ниже) на российское правосознание и политическую жизнь. Попытку утвердить идеал симфонии в новых условиях, когда империя пала, предпринял Поместный Собор 1917-1918 годов. В декларации, предварявшей Определение об отношении Церкви и государства, требование об отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, чтобы «солнце не светило, а огонь не согревал. Церковь по внутреннему закону своего бытия не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами». В Определении Собора о правовом положении Православной Российской Церкви государство, в частности, призывается принять следующие положения: «Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском Государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Государство Российское… Постановления и узаконения, издаваемые для себя Православною Церковию в установленном ею порядке, со времени обнародования их церковною властью, равно и акты церковного управления и суда признаются Государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы… Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковною властью». Последующие Поместные Соборы проходили в условиях, когда история сделала невозможным возвращение к дореволюционным принципам церковно-государственных отношений. Тем не менее Церковь подтверждала свою традиционную роль в жизни общества и выражала готовность трудиться в общественной сфере. Так, Поместный Собор 1990 года констатировал: «На протяжении тысячелетней истории Русская Православная Церковь воспитывала верующих в духе патриотизма и миролюбия. Патриотизм проявляется в бережном отношении к историческому наследию Отечества, в деятельной гражданственности, включающей сопричастность радостям и испытаниям своего народа, в ревностном и добросовестном труде, в попечении о нравственном состоянии общества, в заботе о сохранении природы» (из Послания Собора).

На европейском Западе в Средневековье не без влияния творения блаженного Августина «О граде Божием» сложилась доктрина «двух мечей», согласно которой обе власти, церковная и государственная, одна непосредственно, а другая опосредованно, восходят к Римскому епископу. Папы были полновластными монархами над частью Италии — Папской областью, остатком которой является современный Ватикан; многие епископы, в особенности в феодально раздробленной Германии, были князьями, имевшими государственную юрисдикцию на своей территории, свои правительства и войска, которыми они предводительствовали.

Реформация не оставила почвы для сохранения государственной власти папы и католических епископов на территории стран, ставших протестантскими. В XVII-XIX веках и в католических странах правовые условия изменились настолько, что на практике Католическая Церковь была устранена от государственной власти. Однако, помимо государства Ватикан, остатком доктрины «двух мечей» остается практика заключения Римской курией договоров в форме конкордатов с государствами, на территории которых находятся католические общины. Вследствие этого правовой статус данных общин определяется во многих странах уже не одними внутренними законами, но и правом, регулирующим международные отношения, субъектом которых является государство Ватикан.

В странах, где победила Реформация, а затем и в некоторых католических странах в государственно-церковных взаимоотношениях установился принцип территориализма, суть которого заключается в полном государственном суверенитете на соответствующей территории, в том числе и над находящимися на ней религиозными общинами. Девизом этой системы взаимоотношений стали слова cujus est regio, illius est religio (чья власть, того и религия). При последовательном осуществлении данная система подразумевает удаление из государства приверженцев вероисповедания, отличного от разделяемого носителями высшей государственной власти (это не раз осуществлялось на практике). Однако в жизни прочно утвердилась смягченная форма реализации этого принципа — так называемая государственная церковность. При этом религиозная община, обыкновенно составляющая большинство населения, к которой принадлежит государь, официально именуемый главой Церкви, пользуется преимуществами государственной Церкви. Сочетание элементов этой системы церковно-государственных взаимоотношений с остатками традиционной, унаследованной от Византии симфонии определило своеобразие правового статуса Православной Церкви в России Синодальной эпохи.

В Соединенных Штатах Америки, которые изначально представляли собой многоконфессиональное государство, утвердился принцип радикального отделения Церкви от государства, предполагающий нейтральный по отношению ко всем конфессиям характер властной системы. Впрочем, абсолютный нейтралитет едва ли вообще достижим. Всякому государству приходится считаться с реальным религиозным составом своего населения. Ни одна христианская деноминация в отдельности не составляет большинства в Соединенных Штатах, однако решительное большинство жителей США составляют именно христиане. Эта реальность отражена, в частности, в церемонии присяги президента на Библии, наличии официального выходного дня в воскресенье и так далее.

У принципа отделения Церкви от государства есть, однако, и иная генеалогия. На европейском континенте он явился результатом антиклерикальной или прямо антицерковной борьбы, хорошо известной, в частности, из истории французских революций. В таких случаях Церковь отделяется от государства не ввиду поликонфессиональности населения страны, а потому, что государство связывает себя с той или иной антихристианской либо вообще антирелигиозной идеологией, — здесь уже не идет речи о нейтралитете государства в отношении религии и даже о его чисто светском характере. Для Церкви это обыкновенно влечет за собой стеснения, ограничения в правах, дискриминацию или прямые гонения. История ХХ века явила в разных странах мира много примеров подобного отношения государства к религии и Церкви.

Существует также форма церковно-государственных взаимоотношений, которая носит промежуточный характер между радикальным отделением Церкви от государства, когда Церковь имеет статус частной корпорации, и государственной церковностью. Речь идет о статусе Церкви как корпорации публичного права. В этом случае Церковь может иметь ряд привилегий и обязанностей, делегированных ей государством, не являясь государственной Церковью в собственном смысле слова.

Ряд современных стран — например, Великобритания, Финляндия, Норвегия, Дания, Греция — сохраняют государственную церковность. Другие государства, которых со временем становится все больше (США, Франция), свои отношения с религиозными общинами строят на принципе полного отделения. В Германии Католическая, Евангелическая и некоторые другие церкви имеют статус корпораций публичного права, в то время как иные религиозные общины от государства полностью отделены и рассматриваются как частные корпорации. На практике, однако, реальное положение религиозных общин в большинстве этих стран мало зависит от того, отделены или не отделены они от государства. В некоторых странах, где Церкви сохраняют государственный статус, он сводится к взиманию налогов на их содержание через государственные налоговые учреждения, а также к тому, что, наряду с регистрацией актов гражданского состояния, производимой государственными административными органами, признается правовая действительность церковных записей, сделанных при крещении новорожденных или при заключении брака через церковное венчание.

Свое служение Богу и людям Православная Церковь совершает ныне в разных странах. В одних она представляет собой национальное вероисповедание (Греция, Румыния, Болгария), в других, многонациональных, религию национального большинства (Россия), в третьих принадлежащие к ней лица составляют религиозное меньшинство, живущее в окружении либо инославных христиан (США, Польша, Финляндия), либо иноверцев (Сирия, Турция, Япония). В некоторых немногочисленных странах Православная Церковь имеет статус государственной религии (Греция, Финляндия, Кипр), в других она отделена от государства. Различаются также конкретные правовые и политические условия, в которых живут Поместные Православные Церкви. Однако все они опираются как в своем внутреннем устройстве, так и в своем отношении к государственной власти на заповеди Христовы, на учение апостолов, на святые каноны, на двухтысячелетний исторический опыт, и в любых условиях находят возможность для исполнения своих богозаповеданных целей, обнаруживая тем свою неотмирную природу, свое небесное, Божественное происхождение.

III.5. Имея различные природы, Церковь и государство используют различные средства для достижения своих целей. Государство опирается в основном на материальную силу, включая силу принуждения, а также на соответствующие светские системы идей. Церковь же располагает религиозно-нравственными средствами для духовного руководства пасомыми и для приобретения новых чад.

Церковь непогрешимо проповедует Христову Истину и преподает людям нравственные заповеди, исходящие от Самого Бога, а потому не властна изменить что-либо в своем учении. Не властна она и умолкнуть, прекратить проповедование истины, какие бы иные учения ни предписывались или ни распространялись государственными инстанциями. В данном отношении Церковь совершенно свободна от государства. Ради беспрепятственного и внутренне свободного проповедования истины Церковь не раз в истории терпела гонения от врагов Христа. Но и гонимая Церковь призвана с терпением переносить гонения, не отказывая государству, преследующему ее, в лояльности. Правовой суверенитет на территории государства принадлежит его властям.

Следовательно, они и определяют юридический статус Поместной Церкви или ее части, предоставляя им возможность нестесненного исполнения церковной миссии или ограничивая такую возможность. Государственная власть тем самым перед лицом Вечной Правды выносит суд о себе самой и в конце концов предрекает свою судьбу. Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах.

Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению.

III.6. Принцип свободы совести, появившийся как юридическое понятие в XVIII-XIX веках, превращается в один из основополагающих принципов межчеловеческих отношений только после Первой мировой войны. Ныне он утвержден Всеобщей декларацией прав человека, входит в конституции большинства государств. Появление принципа свободы совести — свидетельство того, что в современном мире религия из «общего дела» превращается в «частное дело» человека. Сам по себе этот процесс свидетельствует о распаде системы духовных ценностей, потере устремленности к спасению в большей части общества, утверждающего принцип свободы совести. Если первоначально государство возникло как инструмент утверждения в обществе божественного закона, то свобода совести окончательно превращает государство в исключительно земной институт, не связывающий себя религиозными обязательствами.

Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом. Но этот принцип оказывается одним из средств существования Церкви в безрелигиозном мире, позволяющим ей иметь легальный статус в секулярном государстве и независимость от инаковерующих или неверующих слоев общества.

Религиозно-мировоззренческий нейтралитет государства не противоречит христианскому представлению о призвании Церкви в обществе. Однако Церковь должна указывать государству на недопустимость распространения убеждений или действий, ведущих к установлению всецелого контроля за жизнью личности, ее убеждениями и отношениями с другими людьми, а также к разрушению личной, семейной или общественной нравственности, оскорблению религиозных чувств, нанесению ущерба культурно-духовной самобытности народа или возникновению угрозы священному дару жизни. В осуществлении своих социальных, благотворительных, образовательных и других общественно значимых программ Церковь может рассчитывать на помощь и содействие государства. Она также вправе ожидать, что государство при построении своих отношений с религиозными объединениями будет учитывать количество их последователей, их место в формировании исторического культурного и духовного облика народа, их гражданскую позицию.

III.7. Форма и методы правления во многом обусловливаются духовным и нравственным состоянием общества. Зная это, Церковь принимает соответствующий выбор людей или по крайней мере не противится ему.

При судействе — общественном строе, описанном в Книге Судей, — власть действовала не через принуждение, а силой авторитета, причем авторитет этот сообщался Божественной санкцией. Чтобы такая власть действенно осуществлялась, вера в обществе должна быть весьма сильной. При монархии власть остается богоданной, но для своей реализации использует уже не столько духовный авторитет, сколько принуждение. Переход от судейства к монархии свидетельствовал об ослаблении веры, отчего и возникла потребность заменить Царя Незримого царем видимым. Современные демократии, в том числе монархические по форме, не ищут божественной санкции власти. Они представляют из себя форму власти в секулярном обществе, предполагающую право каждого дееспособного гражданина на волеизъявление посредством выборов.

Изменение властной формы на более религиозно укорененную без одухотворения самого общества неизбежно выродится в ложь и лицемерие, обессилит эту форму и обесценит ее в глазах людей. Однако нельзя вовсе исключить возможность такого духовного возрождения общества, когда религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной. В условиях же рабства, в соответствии с советом апостола Павла, «если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся» (1 Кор. 7. 21).

Вместе с тем, Церковь должна уделять главное внимание не системе внешней организации государства, а состоянию сердец своих членов. Посему Церковь не считает для себя возможным становиться инициатором изменения формы правления, а Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1994 года подчеркнул правильность позиции о «непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин».

III.8. Государство, в том числе светское, как правило, осознает свое призвание устроять жизнь народа на началах добра и правды, заботясь о материальном и духовном благосостоянии общества. Поэтому Церковь может взаимодействовать с государством в делах, служащих благу самой Церкви, личности и общества. Для Церкви такое взаимодействие должно быть частью ее спасительной миссии, объемлющей всестороннее попечение о человеке. Церковь призвана принимать участие в устроении человеческой жизни во всех областях, где это возможно, и объединять соответствующие усилия с представителями светской власти.

Условиями церковно-государственного взаимодействия должны являться соответствие церковного участия в государственных трудах природе и призванию Церкви, отсутствие государственного диктата в общественной деятельности Церкви, невовлеченность Церкви в те сферы деятельности государства, где ее труды невозможны вследствие канонических и иных причин.

Областями соработничества Церкви и государства в нынешний исторический период являются:
а) миротворчество на международном, межэтническом и гражданском уровнях, содействие взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами и государствами;
б) забота о сохранении нравственности в обществе;
в) духовное, культурное, нравственное и патриотическое образование и воспитание;
г) дела милосердия и благотворительности, развитие совместных социальных программ;
д) охрана, восстановление и развитие исторического и культурного наследия, включая заботу об охране памятников истории и культуры;
е) диалог с органами государственной власти любых ветвей и уровней по вопросам, значимым для Церкви и общества, в том числе в связи с выработкой соответствующих законов, подзаконных актов, распоряжений и решений;
ж) попечение о воинах и сотрудниках правоохранительных учреждений, их духовно-нравственное воспитание;
з) труды по профилактике правонарушений, попечение о лицах, находящихся в местах лишения свободы;
и) наука, включая гуманитарные исследования;
к) здравоохранение;
л) культура и творческая деятельность;
м) работа церковных и светских средств массовой информации;
н) деятельность по сохранению окружающей среды;
о) экономическая деятельность на пользу Церкви, государства и общества;
п) поддержка института семьи, материнства и детства;
р) противодействие деятельности псевдорелигиозных структур, представляющих опасность для личности и общества.

Церковно-государственное соработничество представляется также возможным в ряде других сфер в тех случаях, когда оно служит исполнению задач, соответствующих вышеперечисленным областям церковно-государственного взаимодействия.

В то же время существуют области, в которых священнослужители и канонические церковные структуры не могут оказывать помощь государству, сотрудничать с ним. Это:
а) политическая борьба, предвыборная агитация, кампании в поддержку тех или иных политических партий, общественных и политических лидеров;
б) ведение гражданской войны или агрессивной внешней войны;
в) непосредственное участие в разведывательной и любой иной деятельности, требующей в соответствии с государственным законом сохранения тайны даже на исповеди и при докладе церковному Священноначалию.

Традиционной областью общественных трудов Православной Церкви является печалование перед государственной властью о нуждах народа, о правах и заботах отдельных граждан или общественных групп. Такое печалование, являющееся долгом Церкви, осуществляется через устное или письменное обращение к органам государственной власти различных ветвей и уровней со стороны соответствующих церковных инстанций.

III.9. В современном государстве, как правило, наличествует разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную; присутствуют различные уровни власти: общегосударственный, региональный, местный. Это определяет специфику взаимоотношений Церкви с властями разных ветвей и уровней.

Взаимоотношения с законодательной властью представляют собой диалог Церкви и законодателей по вопросам совершенствования общегосударственного и местного права, имеющего отношение к жизни Церкви, церковно-государственному соработничеству и сферам общественной обеспокоенности Церкви. Этот диалог касается также постановлений и решений законодательной власти, не имеющих прямого отношения к законотворчеству.

В контактах с исполнительной властью Церковь должна вести диалог по вопросам принятия решений, имеющих отношение к жизни Церкви, церковно-государственному соработничеству и сферам общественной обеспокоенности Церкви, для чего на соответствующем уровне поддерживается контакт с центральными и местными органами исполнительной власти, в том числе ответственными за решение практических вопросов жизни и деятельности религиозных объединений и за надзор за соблюдением ими законодательства (органы юстиции, прокуратуры, внутренних дел и тому подобное).

Взаимоотношения Церкви с судебной властью различных уровней должны ограничиваться представлением в случае необходимости интересов Церкви в суде. Церковь не вмешивается в непосредственное осуществление судебной властью ее функций и полномочий. Интересы Церкви в суде, за исключением крайней необходимости, представляют миряне, уполномоченные Священноначалием на соответствующем уровне (Халкид. 9). Внутрицерковные споры не должны выноситься на светский суд (Антиох. 12). Межконфессиональные конфликты, а также конфликты с раскольниками, не затрагивающие вопросов вероучения, могут выноситься в светский суд (Карф. 59).

III.10. Святые каноны воспрещают священнослужителям обращаться к государственной власти без дозволения церковного начальства. Так, 11-е правило Сардикийского Собора гласит: «Аще который епископ, или пресвитер, или вообще кто-либо из клира без соизволения и грамот от епископа области, и наипаче от епископа митрополии, дерзнет пойти к царю: таковой да будет отрешен, и лишен не токмо общения, но и достоинства, какое имел... Аще же необходимая нужда заставит кого идти к царю: таковой да творит сие с разсмотрением и с соизволением епископа митрополии и прочих тоя области епископов, и да напутствуется грамотами от них».

Контакты и взаимодействие Церкви с высшими органами государственной власти осуществляются Патриархом и Священным Синодом непосредственно или через представителей, имеющих письменно подтвержденные полномочия. Контакты и взаимодействие с региональными органами власти осуществляются епархиальными Преосвященными непосредственно или через представителей, также имеющих письменно подтвержденные полномочия. Контакты и взаимодействие с местными органами власти и самоуправления осуществляются благочиниями и приходами по благословению епархиальных Преосвященных. Уполномоченные представители церковного Священноначалия для контактов с органами власти могут назначаться как на постоянной основе, так и для консультаций по отдельным проблемам.

В случае передачи вопроса, рассматривавшегося ранее на местном или региональном уровне, в высшие органы государственной власти, епархиальный Преосвященный ставит об этом в известность Патриарха и Священный Синод и просит их о поддержании контакта с государством при дальнейшем рассмотрении данного вопроса. В случае передачи судебного дела с местного или регионального уровня на высший уровень епархиальный Преосвященный письменно информирует Патриарха и Священный Синод о ходе предшествующих судебных разбирательств. Предстоятели самоуправляемых церковных округов и управляющие епархиями в отдельных государствах имеют специальное благословение Патриарха и Священного Синода на осуществление постоянных контактов с высшим руководством этих государств.

III.11. Во избежание смешения церковных и государственных дел и для того, чтобы церковная власть не приобретала мирского характера, каноны возбраняют клирикам брать на себя участие в делах государственного управления. 81-е Апостольское правило гласит: «Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народныя управления, но неупустительно быти при делах церковных». О том же говорится и в 6-м Апостольском правиле, а также в 10-м правиле VII Вселенского Собора. В современном контексте данные положения касаются не только исполнения административных властных полномочий, но и участия в представительных органах власти (см. V.2).

............в продолжение темы
О Церкви, выборах и политике.

— В интервью одному из информагентств Вы высказали мысль о том, что Церковь не вмешивается в политику, но влияет на власть. В чем, по Вашему мнению, заключается это влияние?

— Совершенно очевидно, что природа Церкви и государства различны. Церковь не стремится к получению политической власти, она ей не нужна «по определению». Другое дело, что интересы Церкви и государства в части заботы о людях не могут не пересекаться. Определяя этот процесс, мне кажется, наиболее уместно употребить термин, который предлагает Церковь, — «соработничество». Он наиболее адекватно передает некое идеальное состояние взаимодействия Церкви и государства, то, как это могло бы быть.

Говоря о влиянии, я имею в виду то, что Церковь, не вмешиваясь в политику, оставляет за собой право давать моральную и нравственную оценку происходящим в обществе процессам. Эта оценка может касаться и действия властей.

— Как это проявляется?

— Именно Церковь давно и много говорит о недопустимости коррупции, о том, что сейчас эта проблема зашкаливает. Именно Церковь, обращаясь к чиновникам, не раз говорила о том, что они должны воспринимать свое дело как служение. И мне кажется, какое-то движение в этом направлении уже происходит: в последних выступлениях руководителей высшего эшелона нашего государства я, например, услышал слово «служение» применительно к элите. Раньше это было редкостью.

Помню круглый стол, посвященный элитам, на форуме «Стратегия-2020», проходившем более четырех лет назад. Тогда я был единственным, кто говорил о том, что если слой общества, называющий себя элитой, не имеет представления о том, что такое служение обществу, элитой называться он не может. В то время мои слова были восприняты с недоумением. Сейчас же, повторюсь, ситуация меняется. Кто-то скажет, на уровне деклараций, а я сказал бы, на уровне ценностных установок. Хотя если они не прорастут делами, изменений не будет.

— Вы сказали, что Церковь в политику не вмешивается хотя бы потому, что ей это не нужно. Тем не менее, в обществе периодически возобновляются дискуссии о якобы набирающем обороты процессе постепенного «огосударствления» Церкви. Как бы Вы это прокомментировали?

— Во-первых, давайте сначала договоримся о терминах. Что такое «огосударствление»? Если речь о том, что Церковь переходит практически на полное иждивение государства и в силу этого начинает выполнять какой-то госзаказ — ни первое, ни второе неверно. Церковь как существовала на пожертвования, так и существует по сей день. Да, есть некоторые государственные программы, наподобие программы восстановления культурных памятников, под действие которых подпадают храмы. В этом смысле мы получаем государственное финансирование на восстановление. Но разве его не должно быть? Мы понимаем, что речь идет не просто об объектах культа, но о памятниках культуры, которые принадлежат всему народу, и, соответственно, весь народ должен о них заботиться.

Следующий момент. Когда говорят о каких-то изменениях в отношениях государства и Церкви, имеют в виду, как правило, три основных события, произошедшие за последние три года. Первое я уже назвал — возвращение имущества религиозным организациям. Причем хочу в очередной раз подчеркнуть: речь идет не конкретно о Русской Православной Церкви, а вообще о традиционных религиозных организациях. Кроме того, мы говорим о появлении в армии священнослужителей и преподавании основ религиозной культуры и светской этики в средних школах. Многие почему-то трактуют это как элемент сращивания Церкви с государством. Но помилуйте, в чем же оно?! Наоборот, речь идет об обретении Церковью независимости и возможности прийти в армию, в школы. Священника в армии никому не навязывают. Он приходит туда, чтобы люди, верящие в Бога, или те, у кого просыпаются религиозные чувства в экстремальных условиях, могли почувствовать присутствие того, в ком нуждаются. Это всегда связано с нравственным аспектом. И если уж мы часто говорим о кризисе нравственности в обществе, было бы странно священника в армию не пускать.

Что касается школы, как уже не раз говорилось, в любой национальной культуре есть понятие культурного кода. И, нравится нам это или нет, основан этот код на религии. Так сложилось исторически. Мы не знаем дорелигиозных культур, их не было в истории человечества. Чтобы студенты не говорили, что христианство возникло во втором веке до нашей эры и что они это прочитали в книжке, где нарисована женщина с ребенком. А я с этим сталкивался. И это катастрофа! Это уже не вопрос, верит человек или нет. Это вопрос развития личности. Никто никогда не предлагал вводить в школе Закон Божий.

Как же получать образование без знания культурного кода своей страны... И с этой точки зрения никакого сращивания не происходит. Сейчас Церковь, Патриарх, образно говоря, забивают сваи, которые может вырвать только новый 1917-й год.

полное интервью с Владимиром Легойда здесь!

Протоиерей Всеволод Чаплин: Нельзя согласиться с теми, кто призывает к противостоянию Церкви и государства

В беседе с журналистами председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин прокомментировал итоги встречи премьер-министра РФ, кандидата в Президенты России В.В. Путина с лидерами традиционных религиозных общин страны, состоявшейся 8 февраля 2012 года в московском Свято-Даниловом монастыре.

Отец Всеволод назвал «очень правильными» слова В.В. Путина о недопустимости «по-советски примитивной» трактовки понятия светского государства. «Сегодня государство и религиозные общины должны быть партнерами. И слово "партнерство", которое прозвучало из уст Владимира Владимировича, ― это очень обнадеживающее слово», — сказал священник.

«Действительно, государство и Церковь, государство и все религиозные общины, которые действуют в нашей стране, — это не какие-то общности, живущие на разных планетах. И нельзя согласиться с теми, кто говорит, что религиозные общины должны по определению быть оппонентами власти, должны быть против власти, должны выступать против государства и государственности», — убежден председатель Синодального отдела.

«Можно критиковать власти, можно спорить с властями, но религиозные общины всегда взаимодействовали и вступали в партнерские отношения с властями при всех, даже расходящихся позициях в любом сильном обществе, в любом сильном государстве, — напомнил священник. — Поэтому идея партнерства государства и Церкви — это нормальная идея для большинства стран мира, и я убежден, что она должна быть нормальной и естественной и для России».

«России нужно нравственное обновление и об этом очень ясно сказал Святейший Патриарх Кирилл, — продолжил отец Всеволод. — Никакая экономическая деятельность, никакие политические реформы не могут состояться без твердого нравственного самопонимания личности и народа».

Председатель Синодального отдела выразил глубокое удовлетворение тем, что В.В. Путин указал на важность этической проблематики для каждого человека. «Нельзя принуждать, к тому, чтобы человек осознавал смысл жизни, но можно пропагандировать смысл жизни. — добавил священник. — Можно и нужно воспитывать людей. Связь воспитания и образования, о которой сегодня было сказано практически всеми, — это связь, которою можно и нужно восстанавливать в нашей школе, в нашей культуре, в наших СМИ».

«Думаю, что все участники встречи понимают одно ― России не нужны революции, не нужна попытка искусственно столкнуть религиозные общины и государство. Нам нужно партнерство между государственными и религиозными общинами, партнерство между разными частями общества при всем разнообразии взглядов», — заключил глава Синодального отдела.

Патриархия.ru

Состоялась встреча председателя Правительства РФ В.В. Путина с лидерами традиционных религиозных общин России

//Не без грусти владыка отметил, что сейчас общение духовенства с внешним миром не только распространено, но даже раздражает некоторых людей.

Сравнивая ситуацию нынешнюю и двадцать лет назад, митрополит Иларион высказал свою оценку периода перестройки:

Как мы помним, конец 80-х — начало 90-х годов — это было время, когда распадалось то, что распадалось на протяжении веков, когда распадалось великое государство, строившееся на началах солидарности между народами, а потом существовавшее в течение семидесяти лет на принципах тоталитарного насилия.

Распад этого государства был для многих людей катастрофой и не по идеологическим причинам, а потому что жизнь наша была так устроена, что люди жили в разных странах, тогда входивших в одну страну, в том числе, и члены одной семьи, родственники. Вновь возникшие границы между государствами часто пролегали между человеческими судьбами. Они разрезали семьи, они разрезали человеческие жизни. И конечно, для многих это было время идейной ломки и духовной катастрофы.
Диалог спасающий

Многие люди, напомнил владыка, прожив достойную жизнь, в те годы оказались в материально трудном или даже катастрофическом положении — у многих буквально ушла почва из-под ног. На помощь пришла Церковь.

В эти годы Церковь оказала колоссальную помощь тысячам и миллионам людей. Она помогла очень многим обрести свою новую духовную идентичность. Именно Церковь прежде всего заполнила тот идеологический вакуум, который образовался после распада великого государства. Только заполнила она его не какой-то идеологией и не какими-то лозунгами — она дала людям силы для того, чтобы продолжать жить в этом меняющемся мире. Она дала людям основу, на которой можно строить жизнь как в основе одной личности, так в масштабе всего общества.

Сама Церковь, на тот момент только выходившая из катакомбного состояния, выходившая из того гетто, в котором она была заключена в советский период, начала восстанавливать свою жизнь. Тысячи храмов, новые монастыри, духовные школы открывались по всей стране.

И, что самое главное, Церковь впервые за многие годы вышла за свои привычные стены, столкнулась со светской аудиторией.

Одним из первых, кто пошел по этому пути открытого диалога со светским обществом, был приснопамятный протоиерей Александр Мень. Вслед за ним пошли и многие другие. И конечно, сейчас мы можем видеть плоды той работы, которая за прошедшие 20 с лишним лет была проделана Церковью.

Мы можем видеть, что множество людей было не только просвещено азами христианской веры, но и в полном смысле слова воцерковлено. Мы видим, что для многих людей Церковь стала смыслом или основным стержнем их жизни. В то же время остается очень существенный разрыв между теми, кто именуют себя православными христианами, теми, кто декларируют свою принадлежность к Православной Церкви, и теми, кто реально являются церковными людьми. Не только потому, что они ходят в храм и участвуют в церковных Таинствах, но прежде всего потому, что в своей повседневной жизни они руководствуются христианскими заповедями и идеалами.
Христианство номинальное и реальное: преодолеть разрыв

Часто спрашивают: сколько у нас в стране православных людей? Если говорить о том, сколько людей себя отождествляют себя с православной традицией, то, наверное, таких людей около 80%. Но если говорить, сколько у нас людей, реально посещающих храмы, то речь идет о числах в разы меньше. А если говорить о людях, которые в своей реальной жизни руководствуются христианскими заповедями, людей, которых можно поставить в пример реального воплощения в жизнь учения Христа, то, конечно, таких людей оказывается гораздо меньше. И вот этот колоссальный разрыв между номинальным и реальным христианством — это то, что нам еще надлежит преодолеть.

Кроме того, нам надлежит преодолеть те стереотипы мышления, которые у многих вольно или невольно сохраняются еще с советской эпохи, а именно то психологическое недоверие Церкви, та боязнь Церкви, которую мы унаследовали с той эпохи, которая не изжита в нашем обществе, и рецедивы которой вновь и вновь возникают в том числе и в общественном дискурсе и в СМИ.

Как преодолеть этот разрыв между миром Церкви и миром интеллигенции, между Церковью и светским обществом, между Церковью и культурой? Я думаю, здесь требуются усилия и от самой Церкви, и от тех людей, которые вступают с ней в диалог. И прежде всего мы должны понять, что Церковь состоит не из каких-то инопланетян, которые свалились неизвестно откуда. Церковь не может отождествляться только с людьми в рясах или облачениях. Церковь — это все мы. Церковь — это те люди, которые верят во Христа и в большей или меньшей степени стараются воплотить христианские идеалы в жизнь. И поэтому мы не можем оторвать Церковь от общества. Во-первых, Церковь является частью общества, а общество — частью Церкви. А во-вторых, между Церковью и обществом столько сфер взаимопроникновения и взаимозависимости, что практически невозможно становится противопоставить одно другому.

Как разрушить стену недоверия?

Церковь никому себя не навязывает, но она зримо и ощутимо присутствует в общества. К ее голосу прислушиваются миллионы людей. Но опять же, психологические барьеры существуют, как существуют барьеры для человека, особенно молодого, который хочет впервые зайти в храм. У него могут возникнуть боязнь и непонимание, что происходит в храме, какие-то другие чувства.
Когда он входит в храм, очень важно, с кем он там встречается и кого видит.

Очень часто первая встреча с церковной реальностью оказывается совсем не праздничной, а будничной, что человек встречает в храме не благожелательно отношение, а в лучшем случае равнодушие, в худшем — недоверие. И есть люди, которые имели в эти годы возможность войти в храм и приобщиться к жизни Церкви, но не смогли этого сделать из-за того, что не встретили того человека, который бережно и спокойно помог бы им перейти через барьеры, отделяющие человека с улицы от мира Церкви.

Мне кажется, что мы, церковные люди, еще недостаточно делаем, чтобы помогать людям преодолевать эти барьеры. Все еще остается стена недоверия, стена предрассудков между миром Церкви и светским миром.

Церковь келейного употребления?

Есть сегодня люди, которые говорят: «Почему Церковь вмешивается в нашу жизнь? У нас светское государство. Пусть Церковь занимается своими делами, а мы, светские люди, будем строить общество и государство». Церковь воспринимают как агентство ритуальных услуг, где можно покрестить, повенчать и отпеть. Некоторым людям кажется некомфортной ситуация, когда Церковь присутствует в школе, в исправительных учреждениях, в больницах или других сегментах светского общества.

Но Господь Иисус Христос создал Церковь не для храмового только, не для келейного употребления и даже не только для семейного использования. Христианин может и должен быть христианином не только у себя в семье, церковной общине, но и на работе, в кругу друзей — везде, где он оказывается по промыслу Божьему среди людей, с которыми его тот же промысел Божий вводит в контакт или сталкивает.

По убеждению митрополита Илариона, человек должен иметь право быть христианином везде и говорить открыто о своих христианских убеждениях, никому их не навязывая, но твердо отстаивая. Поэтому Церковь и участвует в общественных процессах, включая и разработку законов.

Церковь не вмешивается напрямую в политику, потому что политика — это не ее дело. Церковь не может поддерживать одну политическую силу против другой, но может поддерживать или осуждать конкретные пункты программы того или иного кандидата и может открыто выносить свое суждение о тех или иных пунктах программы различных партий или политических движений. Делает она это не для того, чтобы отвоевать пространство для себя в политическом мире, а прежде всего для того, чтобы при любом политическом строе люди, желающие жить в соответствии со своей христианской совестью, могли бы жить, не вступая в противоречие с действующим законодательством и с теми правилами, которые действуют в секулярном мире.

Когда мы говорим о секулярном мире и вообще о секуляризме, мы должны различать секуляризм, характерный для современного светского общества, где Церковь отделена от государства, от секуляризма воинствующего, который по сути является антицерковным и антихристианским.

По словам владыки, именно последний и пытается настаивать на том, что религия — сугубо индивидуальное дело и на том, чтобы общественное пространство было религиозно абсолютно нейтральным. Но общим знаменателем должен быть секуляризм не агрессивный, а тот, который предполагает отделение Церкви от государства, а не вытеснение ее из общественного пространства.

Принцип отделения Церкви от государства означает, что Церковь не вмешивается в политику, а государство — во внутренние дела Церкви. Но он отнюдь не означает того, что между государством и Церковью и обществом и Церковью нет точек соприкосновения. Напротив, их становится все больше и больше. Все больше становится тех проблем, которые не может решить государство без участия Церкви, все больше вопросов, ответ на которые можно найти только совместными усилиями и государства, и Церкви, и всех здоровых сил общества.

Церковь проповедует не только богословские истины и говорит людям не только о вещах, связанных напрямую к религии, но и о повседневной жизни. И мы видим, что противоречие между агрессивным секуляризмом и Церковью напрямую строится на том, как люди строят свою повседневную жизнь.

Митрополит Иларион (Алфеев)

источник

О молитве за власть

Христианин должен помнить, что он прежде всего призван сам честно работать и честно поступать. Начинать нужно с этого. Христианство существовало при самых разных государственных системах. В Римской империи за одно имя христианина можно было попасть на арену к диким зверям. Сказано: «Всякий, хотящий жить благочестиво во Христе Иисусе, гоним будет». Это всегда остается. И для христианина призыв «Не любите мира и того, что в мире» — речь идет о мире падшем, безнравственном — также всегда остается серьезным призывом.

Когда же мы молимся о государстве, «о Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея», то просим о мудрости для них. Когда мы молились «за власть и воинство» в советское время, мы тоже совершенно искренне желали им мудрости, смирения перед лицом Божьим. Государство всегда есть аппарат насилия. Это неизбежно. Поэтому церковь и должна быть отделена от государства, чтобы не принимать участия в этом насилии.

http://www.pravmir.ru/svyashhenniki-bol … r-borisov/

Протоиерей Александр Шаргунов

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Есть слова, которые меняют течение истории. К таким относится слово Христа: «Отдавайте кесарю кесарево, а Богу Богово». Оно решительно определяет отношения между религией и политикой, между Церковью и государством. Оно дает христианству принципиально другое направление, отличное, например, от ислама.

Где и когда Христос произнес это слово, которое стало законом? В Иерусалиме, за несколько дней до Своих Крестных Страданий, когда с разных сторон все делали, чтобы избавиться от Него, и изыскивали, как скомпрометировать Его. Ловушка была построена весьма искусно. Платить подати императору, римской оккупационной власти, означало признать ее как законную власть. Однако "фундаменталистски" настроенные иудеи выступали против этого. Они предпочитали террор, вооруженную борьбу против римлян. Многие из них кончили жизнь на кресте, как два разбойника, казненных одновременно с Господом.

Фарисеи, задававшие вопрос Господу, были за компромисс: ради сохранения мира, считали они, надо платить налоги. Когда придет Мессия, Он освободит Свой народ от римского ига. Если Христос объявит Себя Мессией, Он должен отказаться платить подати. Если Он так сделает, они могут предать Его римлянам как бунтовщика. Если Он не сделает так, Он не есть обещанный Искупитель. Господь, видя их намерение, обличает их в лицемерии: «Покажите римскую монету. Разве вы не видите на ней изображение и подпись римского императора? Зачем же вы берете эту монету в руки, в то время как изображение человека запрещено иудеям? Монета принадлежит императору, так отдавайте ее ему! Но более существенно, чтобы вы отдали Богу то, что Ему принадлежит».

Этим словом Христос разделил раз и навсегда политику и религию, государственное служение и служение Богу. Император заставлял поклоняться себе как Богу, повиновение ему было культом. Все диктаторы пытались завладеть не только деньгами своих подданных, но также их душой. Они хотели обладать одни всем человеком. Полностью. Так поступал Гитлер и так поступал Ленин. Вот почему Церковь Христова была им ненавистна. С одной стороны, Христос требует от Своих учеников повиноваться гражданской власти, даже если речь идет о чужеземном господстве вроде римской оккупационной власти. С другой стороны, Он ясно говорит, что человек должен поклоняться только Богу: воздавать Богу Богово. На монетах изображение и надписание императора, так отдавайте их ему, потому что они принадлежат ему. Вы же носите в себе изображение Божие, образ Божий, ибо человек создан по образу Божию. Отдавайте же ваши сердца, вашу жизнь Тому, Кому они принадлежат. «Отдавайте кесарю кесарево, а Богу Богово». Эти слова всегда напоминают нам, что человек больше, чем экономика, деньги, политика. Они тоже важны, но все должно быть на своем месте. Они - только средства и никогда не могут быть смыслом и целью человеческой жизни. Как говорят святые отцы, поставь первое на первое место, и остальное само займет свое место.

Есть ли основания для утверждений о сращивании Церкви и государства?

Есть ли основания для утверждений о сращивании Церкви и государства в России? На этот вопрос телезрителя Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл отвечает в очередном выпуске авторской программы «Слово пастыря», вышедшем в эфир 20 октября 2012 года.

Доброе утро, дорогие телезрители!

В адрес нашей передачи пришел такой вопрос: «Скажите, пожалуйста, есть ли какое-то основание для утверждения о сращивании Церкви и государства в России? Как получилось, что даже на сессии ПАСЕ это обсуждали и хотели этот пункт внести в окончательную резолюцию? Это что-то беспрецедентное!» Из письма Дмитрия Коновалова, Санкт-Петербург.

Я уже неоднократно имел возможность говорить о том, что тема сращивания Церкви с государством в нынешних условиях на пространствах канонической территории Русской Православной Церкви — это миф. Этот тезис очень легко доказывается, потому что для того, чтобы сказать о сращивании, нужно процитировать либо Патриарха, либо постановления Священного Синода или Архиерейского Собора, и показать, что Церковь имеет своей целью сращивание и осуществляет эту цель.

Но если мы возьмем все документы, в которых говорится о взаимоотношениях Церкви и государства, включая Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, коими Церковь руководствуется, выстраивая свои отношения с государством, то ничего подобного мы не найдем. Потому что Церковь, пройдя через тяжелейшие годы XX века, анализируя все то, что произошло с ней в XX веке, во многом причиной происшедшего видела те взаимоотношения Церкви и государства, что сложились в Российской империи. Тогда Церковь была государственной Церковью, называлась ведомством православного исповедания, являлась частью государственной машины. И, естественно, когда в результате революции рухнула государственная машина, то и против Церкви был нанесен сокрушительный удар. Правда, не столько потому, что она была частью государственной машины, сколько потому, что учение Церкви, ее проповедь расходились с идеалами тех, кто решил строить на разрушенном фундаменте старой жизни новое здание.

Ну, а почему же возникает сегодня этот миф? А он возникает вот почему. Те, кто категорически не заинтересованы в укреплении позиций Церкви, в христианизации нашего народа, в духовном просвещении нашего народа, пугают общество и людей этим сращиванием: Церковь будет играть роль некоего идеологического инструмента, который, конечно, будет влиять на выбор людей и лишать их столь драгоценной свободы. Этим жупелом пугают, в первую очередь, интеллигенцию. «Вы хотите свою свободу потерять? Вы хотите снова вернуться в советское время, только в ином идеологическом контексте? Вот вам — явная угроза со стороны Русской Православной Церкви. Она может лишить вас свободы!» Поэтому раздувание мифа о сращивании является одним из способов борьбы с Церковью.

А сейчас возникает вопрос, почему возник этот миф, ведь на ровном месте он не мог бы возникнуть. Цель ясна — борьба с Церковью. А что явилось причиной?

Я хорошо помню, что о нас писали та же самая недоброжелательная пресса и те же самые авторы, что сегодня настаивают на мифе сращивания Церкви с государством, в 90-е годы, да и в 2000-е. Говорили, что Церковь провалила свою миссию — никакой волны обращений к христианству нет; религиозность находится на отметке 1-2 %; миф, что Россия — православная страна, а русский народ — православный. Еще сравнительно недавно публиковались эти высосанные из пальца статистические данные, и Церковь упрекалась в том, что она потерпела полное фиаско в сфере миссии. И вдруг, в какой-то момент — мы знаем, когда это произошло, — сменилась тональность. Вместо упреков Церкви в ее недееспособности, вместо сказочных рассказов о неудаче православной миссии стали говорить о том, что Церковь сращивается с государством, что она входит во все поры. Почему? Почему одна ложь сменилась на другую? А потому что те, кто распространяет эту ложь, увидели реальную картину, увидели успехи Церкви. И сегодня, когда даже самые скептические социологические исследования утверждают, что Церкви доверяют 73% россиян, это не может оставить спокойными тех, кто ставит своей целью снизить это доверие, довести его до тех 1-2 %, о которых они мечтали в 90-е и в начале 2000-х.

А что используется в качестве доказательства ложного тезиса о том, что Церковь сращивается с государством? Несколько фактов. Во-первых, тот факт, что на богослужениях присутствуют государственные деятели. Тот факт, что архиереи на местах имеют добрые отношения с губернаторами. То, что в Церковь стали приходить люди, занимающие высокое положение.

Разве это свидетельствует о сращивании? Может быть, это свидетельствует о том, что народ наш становится православным? Не сращивание, а успех миссии! Этот успех еще далек от того, каким бы мы хотели его видеть. Еще очень многое нужно сделать. Еще остается большой процент людей полувоцерковленных или только начинающих воцерковляться. Поэтому и наносится удар по программе «200 храмов», вообще по программе строительства храмов, по открытию новых епархий — потому что все это стимулирует развитие церковной жизни.

Я уже в свое время обратился публично к тем, кто распространяет этот миф, чтобы они привели конкретные примеры сращивания. Появились такие публикации. Авторы ломятся в открытую дверь, не стыдятся использовать в качестве доказательства то, что является доказательством совсем противного, а не того, что они хотят доказать.

Ну, например, преподавание Основ православной культуры в школе. Но Церковь же предложила, чтобы преподавались не только Основы православной культуры, но и другие культуры, и чтобы преподавалась светская этика. И мы знаем, что в некоторых регионах Основы православной культуры избирает не большинство людей. Полная свобода выбора! Но даже преподавание дисциплины, которая не является религиозной, — это не закон Божий, это культурологический предмет, его преподают не священники, как это бывает в странах Западной Европы, а светские педагоги, и процент не так уж велик, чтобы всех испугать, — приводится в качестве примера сращивания. Тогда давайте повнимательнее посмотрим на опыт жизни христианских Церквей в Западной Европе — куда больше примеров более эффективного преподавания религиозных предметов, чем в нашей стране!

Почему не говорится о сращивании Церкви с государством в Польше, в Соединенных Штатах, где на деньги налогоплательщиков содержатся капелланы? Почему никто не возмущается по поводу того, что Президент Соединенных Штатов присягу приносит на Библии? Можно представить себе, какой был бы крик, какое скрежетание зубами, если бы нечто подобное было в России! А капелланы в армии? С большим трудом было принято решение. Но ведь до сих пор двадцать с небольшим священников — на всю великую Российскую армию.

Постыдитесь! Но ведь употребляете эти аргументы, пытаясь доказать сращивание, — и вроде как люди серьезные… Стыдно все это читать.

Ну, и другой аргумент: «недвижимость возвращают Церкви». Так ведь Россия в 90-е годы согласилась, — кстати, с требованиями того самого ПАСЕ, Совета Европы, о возвращении незаконно экспроприированной недвижимости религиозного назначения. Но в 90-е годы «заболтали». Тогдашнее Правительство издало распоряжение о передаче имущества религиозного назначения, по которому ни одно здание не могло быть возвращено. Это делалось в качестве отписки, чтобы показать Западу: «мы тоже исполняем рекомендации Совета Европы»; а на самом деле по тому положению ни одно здание не было передано. И, наконец, принимаются законы, которые переводят эту ситуацию в некое нормальное положение. Есть требование Европейского Совета, мы члены Европейского Совета и принимаем решение вернуть. Речь ведь идет не о коммерческих зданиях — речь идет храмах, часто полуразрушенных, на которые еще требуются огромные средства, чтобы их восстановить. Нет, аргумент в пользу сращивания!

Не уверен, что после моей передачи прекратятся эти глупые, бредовые публикации. Потому что ведь нужно повторять, повторять, чтобы вбивать не только в сознание своих граждан, но и сеять дезинформацию по всему миру, в том числе и в ПАСЕ, что, мол, «сращивается» Русская Православная Церковь.

Русская Церковь ни с кем не сращивается, в том числе и с государством, но она несет ответственность за нравственное состояние своего народа, за поддержание духовной и материальной культуры. И в этом смысле она будет находиться в диалоге с любой властью — с тем, чтобы через сотрудничество с властью, в том числе, служить этим высоким целям, которые перед ней стоят. Церковь не уклонялась от сотрудничества даже в советское время — там, где это было возможно, там, где хоть как-то можно было использовать инструменты диалога для утверждения нравственности, духовности в жизни нашего народа. Она не сойдет с этого пути и сегодня, какая бы власть ни была в России, потому что Церковь не является оппозиционной силой.

А, может быть, и весь сыр-бор именно потому, что Церковь — не оппозиционная сила? Может быть, тут же и прекратились бы все обвинения, если бы Церковь подняла знамя борьбы с властью, как ей предлагают некоторые персонажи из-за рубежа?

Церковь не будет заниматься революциями — это не ее дело. Она будет находиться в диалоге с властью во имя духовного и нравственного процветания общества. Она категорически отметает всякие надуманные обвинения в клерикализации и в «сращивании» и заявляет об этом громко на весь мир.

Дай Бог, чтобы эти слова по крайней мере устыдили тех, кто не стесняется своими собственными фамилиями подписывать ложь и клевету в адрес Русской Православной Церкви.

На этом я заканчиваю нашу передачу, и Божие благословение пусть пребывает со всеми вами.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
http://www.patriarchia.ru/db/text/2539043.html

Апостол Павел говорит в своем Послании, что власть государственная, в частности римская власть, установлена для того, чтобы быть орудием в руках Промысла Божия, для того чтобы спасти мир от хаоса (Рим. 13, 1–6). Если бы не было государственной власти, учит апостол Павел, то мир разлетелся бы вдребезги. Это очень хорошо знают те, кто хотят разрушить какое-нибудь государство, а затем и погубить народ.

Священное Писание учит нас, что всякая власть установлена Богом. Противящийся власти противится Самому Богу и навлекает на себя гнев Божий. То есть независимо от того, кто находится у власти, христиане призываются к послушанию этой власти как Божиему установлению. И неважно, сознательно или бессознательно действует власть в исполнении этой Божественной функции – хранении мира от хаоса – христиане призваны помогать ей в этом очень важном служении. Даже если у власти Нерон – гонитель христианской Церкви.

Когда же власть заставляет христианина поступать против веры и правды, справедливости и совести, то подобает нам услышать слово Божие, которое говорит, что мы должны слушать больше Бога, нежели человека. В подобных случаях послушание власти становится непослушанием Богу. Во всех остальных случаях мы призваны быть послушными. Когда это послушание подлинно, Бог открывает Самого Себя за исполнение Его заповеди. Именно это произошло с простым офицером-язычником – за его глубокое понимание и смирение.

Евангелие об исцелении слуги сотника заставляет нас задуматься также и об ответственности тех, кто у власти, потому что офицер-сотник сам облечен властью и понимает, как распространяется эта власть. Все мудрецы говорят о том, что прежде чем управлять другими людьми, нужно научиться управлять своими собственными страстями. Это понимают даже язычники. Христиане же говорят об этом более глубоко: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями. Если мы живем духом, то по духу и поступать должны» (Гал. 5, 24–25). Кто Христов, тот должен плоть свою распять со страстьми и похотьми, если он хочет исполнять власть по настоящему, в Боге, по-христиански.

Протоиерей Александр Шаргунов

Прежде всего Апостол просит озаботиться должным ведением молитв в собраниях верующих. И, требуя сего, первое, что предлагает внимание, есть, — о ком молиться, — молиться о всех людях, и о неверующих, и в числе их о царе и властях.— Почему? Потому, вероятно, что об этом паче всего требовалось напомнить ефесянам: ибо предмет,— молитва о всех и о властях,— хотя и не неважен, но не первый. Или, может быть, такой порядок молитвословий в церковных собраниях требовалось ввести и гласно о том всем предъявить, в отвращение распространенной о христианах врагами их молвы, будто они человеконенавистники, как видно из того, что чуждаются всех людей и обычаев людских (языческих), и будто, собираясь особо от других, они затевают крамолы. Апостол и поставил законом, чтоб ефесяне, а чрез них и все христиане, собираясь на молитву, прежде всего молились за всех людей и за власти. Христиане после сего всем могли показывать: вот посмотрите, как нам предписано молиться, и судите, человеконенавистники ли мы и крамольники. Этот порядок молитвословия сохраняется доселе в Церкви. Не по указанию ли святого Павла?

свт.Феофан Затворник

За вся человеки — за всех людей, не только верных, но и неверных. Святой Златоуст с движением говорит при сем: «знают посвященные в таинства, как бывает у нас при ежедневном богослужении, каждый день и утром, и вечером, — как мы творим молитву за весь мир.— Священник есть как бы общий отец целой вселенной; поэтому прилично ему заботиться обо всех, подобно тому, как печется о всех Бог, на службу Которому он поставлен. Вследствие того Апостол и заповедует молиться за всех. — Отсюда проистекают два благие следствия: с одной стороны, чрез это разрушается ненависть, которую иные питают ко внешним (не принадлежащим к Церкви); потому что никто не может питать враждебных чувств к тому, о ком моление творит. С другой — и те (внешние) становятся лучше, отчасти потому, что за них возносят молитвы (по невидимому влиянию молитвы),— отчасти и потому, что они (слыша, что за них молятся) отлагают ожесточение против нас. Ибо ничто столько не содействует успеху учения, как то, чтобы любить и быть любимым. Подумай также о том, что значило для тех, которые злоумышляли, наносили побои, изгоняли, умерщвляли (христиан),— услыхать, что те, которые переносят такие страдания, возносят к Богу прилежные молитвы за причиняющих им (эти страдания)! Видишь ли, в какой степени, согласно с желанием Апостола, христианин должен быть выше всех? Ибо подобно тому, как к малым детям нисколько не уменьшается (отцова) любовь, хотя бы дитя, взятое на руки, даже ударило своего отца по лицу; так и мы нисколько не должны уменьшать нашей любви ко внешним, хотя бы мы переносили от них удары. — Молю, говорит, творити... и благодарения за вся человеки. Потому что нужно благодарить Бога и за те блага, которые посылаются другим, например, за то, что Он солнце сияет на злыя и благия и дождит на праведныя и неправедныя (ср.: Мф. 5, 45). Видишь ли, что Он соединяет и связывает нас друг с другом не только посредством молитвы, но и посредством благодарения? Потому что, тот обязан благодарить Бога за блага, ниспосланные его ближнему, тот обязан и любить его, и дружески быть к нему расположенным.— А если нужно благодарить за то, что ниспосылается ближнему, то тем более — за то, что совершается с нами самими, и в тайне, и по нашему желанию, и против нашей воли, и за то, что кажется нам даже неприятным; потому что Бог все нам во благо устрояет».

более подробно читаем толкование на Первое послание к Тимофею святого апостола Павла